Полицейские сказали, что они получили строгое указание не пропускать никого, даже журналистов. На встрече присутствовали только представители информационной программы «Айлур». Пока Р. Кочарян и мэр Еревана обсуждали какие-то вопросы, возле входа суетился, бегал, волоча истрепанный портфель, какой-то старик. Полицейские, конечно, не впускали его, хотя старик умолял их позволить ему разрешить встретиться с президентом или мэром, потому что они – его последняя надежда. «Прошу вас, холодно, уже не в силах терпеть, замерзаю, – жалобно просил старик. – Хочу пасть в ноги Кочаряну или мэру, умолить, чтобы определили меня в дом престарелых, сегодня сильный снег, я больше не выдержу на улице!..»
Когда я объяснила ему, что во время официальных встреч нет приема граждан, старик совсем сник, потом спросил: «А ты кто, доченька? Сможешь помочь мне попасть туда, пасть в ноги Кочаряна или градоправителя, умолить отдать меня в дом престарелых. Если сегодня не пустят внутрь, то уже не смогу, не знаю, смогу ли выдержать эти холода. Смотри, какой снег, я больше не выдержу на улице…» Я привела бездомного старика в редакцию. Он попросил горячего чаю, признался, что страшно замерз, одеревенел весь.
«Я ничего не прошу, – говорил он, – прошу только, чтобы меня отправили в дом престарелых, больше мне некуда идти, дома нет, сплю на вокзале, на улицах, но и оттуда полицейские прогнали. Сейчас не знаю даже, куда пойти».
Звали старика Степан Арутюнян. Ему 76 лет. Говорит, что хотя и стар, но дармоедом никогда не был. Если его устроят в дом престарелых, будем там работать – по земле там или по дому, но принесет пользу своим трудом. Степан Арутюнян одинок. Были жена и два сына, но он их потерял. Живший в Ленинакане Степан Арутюнян в 1960-м году вместе с женой и двумя сыновьями поехал работать в Казахстан. «Ох, не знаю, решил, как Робинзон Крузо, и поехали, – рассказывает он. – Нормально жили-работали. Потом, когда начались сумгаитские события, мусульмане и там начали преследовать христиан. Однажды, когда я был на работе, мусульмане заявились к нам домой и захотели забрать с собой моих сыновей, чтобы убить. Жена стала сопротивляться, так они ее убили. Вернулся домой, вижу, жена убита, а обоих сыновей забрали…» С той самой поры дед Степан не имеет никаких вестей от сыновей, говорит, что либо смогли сбежать, либо мусульмане их убили. Какой-то узбек помог ему вернуться на родину. Степан Арутюнян приехал в Ленинакан 8-го декабря 1988-го года – на следующий день после землетрясения… Принимал участие в спасательных работах, а жил у брата. Но через некоторое время жена брата выгнала его. Поехал в Карабах воевать, но ему отказали – слишком стар. В Карабахе сколько-то времени пас овец, чтобы заработать на деньги до Ленинакана. Получил 10 тысяч драмов, и наконец-то смог купить себе обувь – до этого ходил в одних калошах. Вернулся в Гюмри, где его поместили в дом престарелых. А 15 дней назад его выгнали…
«Я пошел в мэрию. Заместитель градоначальника Вардана Гукасяна сказал, что в доме престарелых 160 человек, не могут меня держать там. Сказал, что здание дома престарелых ремонтируют, и я не могу больше попасть туда… Вот я и пришел, чтобы пасть в ноги ереванскому градоправителю, попросить, чтобы хоть в какую-нибудь богадельню меня устроили, а я взамен этого работать буду, помогу своей работой…» – рассказывал дед Степан.
Из Гюмри в Ереван он приехал на электричке. 15 дней как мыкается по вокзалам, ночует в вагонах. Но полицейские выгнали его, жалуется дед Степан, и если сегодня что-нибудь не решится, то даже не знает, что с ним станется. «Представьте, до того дошло, что вчера я стал выпрашивать хлеб, – стыдясь самого себя, признался дед Степан, – иначе не пережил бы эту ночь…»
Покидая редакцию, увидел себя в зеркале и опешил. «Господи, во что я превратился, в каком я виде!..» – сам себя не узнал он. И ушел – понуро и безнадежно.