Когда незваные гости из Еревана, войдя в незапертую дверь, спросили старших, 12-летний Сурен был дома один.
Старый магнитофон затоплял дом бравурной поп-музыкой, которая, однако, никак не гармонировала с серыми грязными стенами и ритмом протекавшей в них жизни. «Мама спустилась в ущелье за водой, а папа на работе», – выключив магнитофон, ответил мальчик. «А остальные дети? – спросил незнакомец. – Вас ведь семеро?»
«Ну да. Старшая сестра в школе, один брат в соседнем селе, а остальные на улице, играют. Сейчас позову», – и мальчик выскочил за дверь.
Через некоторое время пришла мать с двумя ведрами воды, и почти тут же появились ее пятеро детей. 35-летняя Санам подсела к столу, и младшие тут же устремились к ней – кто на колени, кто под руку, а старшие окружили ее, и послушав немного гостей, обрушили на них град вопросов.
Семья Саградянов, состоящая из девяти человек, – самая бедствующая в селе Лернагог. Во всяком случае, так представил их сельский староста Сакрис Маргарян, не забыв добавить, что в селе бедствуют почти все, но в самом отчаянном положении именно Саградяны. Все семеро детей несовершеннолетние, а отец, 40-летний Гайк, работает сторожем на мукомольне близ села – с зарплатой всего в 25 тысяч драмов. Семья получает еще 30 тысяч драмов пособия по многодетности. По подсчетам, на каждого члена семьи выпадает ежедневно 203 драма. Бюджет явно недостаточный, но именно такова реальность для 16-летней Лусине, 15-летнего Тарона, 13-летней Ани, 12-летнего Сурена, 7-летней Анны, 6-летнего Карена и духлетней кудрявой малышки Мариам Саградянов. Основная их еда – крупа и макароны, которые берут в дол в магазине. «Иногда еще покупаем конфеты», – – говорит Санам. – Да и как не купить – дети ведь, сладкого хочется…»
Саградяны живут в одном из тех немногих сел республики, где жителям не была роздана земля – ни пахотная, ни пастбища. Село Лернагог, расположенное всего в 65 км к западу от Еревана, было создано в 1970-х годах как промышленное село – специально чтобы обеспечить рабочими построенный здесь мукомольный комбинат и свиноводческую ферму. До развала Советского Союза 2500 жителей жили вполне счастливо. Счастливой была и молодая тогда семья Саградянов. Но с начала 90-х годов беспечная жизнь закончилась, и алгебру жизни заменила арифметика выживания.
«Концы с концами свести не можем, трудно, – говорит Санам. – Муж работает на фабрике, но вместо зарплаты приносит муку, чтобы мы могли печь хлеб. А на пособие закрываем долги магазину. Деньги в дом так и не приходят. А я сама каждый день собираю в окрестных горах хворост, чтобы хоть погреться можно было. Кроме того, в день притаскиваю из ущелья самое меньшее шесть ведер воды – умыться и постирать…»
Проблема с водой тут всеобщая. Село лишено воды с 1995-го года. Воду для питься сюда привозят цистернами из Талина. 40 литров стоят 15- драмов. Санам говорит, что даже питьевую воду они покупают в долг. Но, по ее словам, самые тяжелые дни – когда мукомольный комбинат еще не работал – семья уже пережила: «Сейчас хотя бы мука есть, дети хлеб едят. Два года назад и этого не было».
Живет семья в унаследованном от родителей собственном доме. Дом есть, но он пуст. Есть печка, но нет дров. Есть ведра, но нет воды. И еще есть кровати с обветшавшим, изодравшимся бельем. И телевизор, который не работает. Пальцы у женщины опухшие, красные, скрюченные от холодной воды и тяжелых ведер. Единственное спасение – печка: когда в ней горят несколько веток, вся семья собирается вокруг, наслаждаясь своей крошечной толикой тепла. «Зимней одежды тоже нет, – все что есть – на них, – вздыхает Санам, прижимая ладони к жестяной трубе. – Вчера сын мой заплакал: холодно, говорит, дай что-нибудь надеть… А что дать, если даже продукты в долг берем, на одежду очередь уже не доходит…»
Селяне подтверждают: Санам – женщина работящая, умудряется даже соседям помогать хлеб печь. Директор сельской школы говорит, что все пятеро детей Саградянов школьного возраста отстают в учебе, и добавляет: «А что взять с голодных детей?» Да и сами дети признаются, что у них имеются не все учебники, потому что бесплатно выдают только учебник закона божьего.
В одной из комнат этого холодного и пустого дома висят изображения святых. Это молельня Санам. В селе имеется часовня, которую она посещает каждое воскресенье. «Молюсь каждое воскресенье, да еще в те дни, когда совсем есть нечего, даже хлеба нет, и Он мне помогает, – говорит Санам, потом вздыхает и добавляет: – Не знаю, я верю в Бога».
В этот день молиться ей не пришлось, потому что сварила капустный суп – сосед принес кочан. Санам назвала его борщом, хотя плававшие в мутной воде отдельные капустинки никак не тянули на борщ. Да и саму их жизнь вряд ли можно назвать жизнью…