– Как вы относитесь к звучащим в адрес вашей партии обвинениям в “популизме”, “намыливании” и тому подобным выражениям, тем более, что они раздаются со стороны союзной партии?
– Деятельность НС в 2005-м году я оцениваю положительно. Партия “Страна законности” (ПСЗ) проделала довольно большую работу – я бы хотела особо отметить вопрос с возвращением вкладов. Что же касается ярлыков, наклеиваемых на нашу партию, то я должна сказать, что мы избрали и признаем лишь один путь – каждый наш шаг должен служить народу. И если кто-то считает, что на нашу работу следует наклеивать ярлыки, то это его дело. В конце концов, если какое-то дело сдвигается с места, как, скажем, вопрос вкладов, и люди благодарны, то это значит, что работа ПСЗ идет в правильном направлении.
– Республиканцы утверждают, что возвращение вкладов – заслуга и победа РПА, а не ПСЗ.
– Если честно, то я бы сказала, что все внесли свою лепту в это дело, все содействовали. ПСЗ не могла одна решить этот вопрос, но именно к нам обратились тысячи людей, прося решить этот вопрос, и мы пошли навстречу чаяниям народа, поддержали его. А если, как вы говорите, нас обвиняют в популизме или Бог знает в чем еще, то я отвечаю: пусть обвиняют! Народ прекрасно видит и понимает, кто как работает. А какие-то высказывания какого-то лица не столь существенны.
– Несущественно даже то, что вас обвиняют ваши же союзники по коалиции? Или то, что последние выступления в эфире депутатов ПСЗ были, как заявил недавно республиканец Армен Ашотян, походи на очередной сериал “мыльных опер”?
– Он не может нас обвинять, поскольку ему предстоит еще пройти долгий путь, чтобы стать серьезным политическим деятелем и составить ясное представление о том, как надо работать с какой-либо политической силой. И я думаю, что если даже он сказал нечто такое, то был неправ, потому что такие вещи недопустимы. Я говорю: у народа свои оценки. Поэтому и не хочу комментировать чьи-то высказывания. Тысячи получаемых нами писем, звонков от народа говорят сами за себя. Я могу показать вам целые пачки писем, свидетельствующих о том, сколько и как мы работаем. Народ ведь видит, что мы работаем, и надеется на нас. Таково наше качество, и чьи-либо оценки ни меня, ни ПСЗ не интересуют. Нас интересует только работа с народом и чтобы он по возможности был доволен нами.
– Вы говорите, что любое ваше действие направлено на служение народу, однако республиканец А. Ашотян заявил в своем интервью, будто в приватной беседе с ним Артур Багдасарян признался, что поставив под сомнение референдум, он просто осуществлял пиар ПСЗ. Значит, ваша цель – не только и не столько служение народу?
– Я не хочу отвечать на это, потому что и он не ждет ответа от женщины. Я не хочу углубляться в это, вы не выводите меня на другое поле. Я нисколько не хочу вступать в перебранку с ним, потому что считаю это бессмысленным. Он молод, поэтому, может, действительно сказал что-то. Придет время, и он поймет, что нельзя поступать так. Это был частный, личный разговор. Между двумя политическими деятелями возник какой-то вопрос и, может, он перерос в какую-то личную проблему. Но он уже в процессе угасания, вопрос закрыт. В политическом поле случается множество перебранок, поэтому давайте не углубляться в такие мелочные разговоры. В конце концов, если у кого-то нет, грубо говоря, стажа на политическом поле, то он не должен давать таких определений и возвращаться к ним.
– Во время референдума открыли голосовали только вы и Роберт Кочарян, после чего было заявлено, что в республике появился и “второй мужчина”. Почему вы решили голосовать открыто?
– Мне не очень приятно, что относительно меня прозвучало такое определение. Я пошла на референдум вместе со своей семьей, все мы проголосовали нормально и вышли с участка. Такого не было, я голосовала не открыто. Пусть кто-нибудь встанет передо мной и скажет, что я голосовала открыто. Я просто презрела это выражение. По всей видимости, проблема оппозиции была не в том, чтобы увидеть Эгине Бишарян голосующей открыто или тайно. У Эгине Бишарян очень большой опыт выборов, и она прекрасно знает, как надо голосовать. Я подобной ошибки себе не позволила бы и этого не делала Но если даже кто-то проголосовал открыто, то это еще не зло. Я хотела бы, чтобы оппозиция была более бдительной, была на местах. Нельзя сплетничать. Поэтому я и решила не связываться с ними и отвечать некоторым людям, как, например, Араму Карапетяну – потому что он вечно или закрывает какие-то пути, или делает еще Бог весть что.
– Вам нравится работа депутата?
– Работа депутата очень трудна. Все время надо быть очень серьезной и взвешенной. Когда после НС вхожу в класс, то ощущаю какое-то особе облегчение. Ученики придают мне больше энергии, и с ее помощью я заполняю эту серость жизни. Мне нравится, что я мучаюсь ради людей, и люди бывают благодарны мне за это. Не то, что некоторые здесь, которые гонятся за чем-то и придумываю что в голову придет.
– Ваши ученики задают вам политические вопросы?
– Мой предмет связан с политикой. Мои уроки для них интересны, потому что они слышат больше живого слова и анализа. Свой учебный час я часто превращаю в живой урок НС. То есть, назначаю из учеников председателя, вице-спикеров, разделяю по партиям. Это им нравится, и они с нетерпением ждут моих уроков.
– А “оппозиция” не бойкотирует уроков?
– Бывает, конечно. Есть и оппозиционеры. В процессе подготовки референдума у нас были и ораторы от оппозиции, объяснявших, почему они не хотят говорить “да”. Это очень важно: мы должны пробудить у людей веру, которую они утратили. И в рамках этого возрождения веры мы должны работать, а не очернять один другого. В конце концов, нельзя же так. Нельзя также выходить на такое поле и говорить такие вещи, которые не совсем твое дело.
– А в ваш адрес, как человека власти или близкого к власти, не звучат обвинения?
– Конкретно мне – нет. Я постоянно информирую людей о том, какие изменения происходят в сфере образования, какое законы разрабатываем. Есть вещи, которые им нужно объяснять. Не все сделанное доходит до народа. Мы принимаем законы, однако никто их не информирует. Мои разъяснения слушают ученики и коллеги, и они благодарны за то, что у них есть я. Скажу еще, что я воспринимаю здоровую критику – с чьей бы стороны она ни звучала. А что тут такого?