Переводчик по профессии Арташес Эмин – наш консул в Канаде. «Канада – хорошая, спокойная страна, с большими ресурсами, правильно проводимой политикой и с элементами социализма – образование и медицина бесплатны», – говорит сын поэта Геворга Эмина, и сам чем-то похожий на описываемую им Канаду: такой же спокойный и ясно представляющий свой жизненный путь человек. Он верит, что завтра будет лучше, чем сегодня, ибо каждый человек, делающий свою работу и с юмором относящийся к комплексам, приближает это завтра. По инициативе Арташеса Эмина студия звукозаписи Sony подготовила диск с записями песен на слова Геворга Эммина – презентация его состоится 23-го ноября.
– В новом диске есть пять совершенно новых песен, а старые песни прозвучат в новой оркестровке. Еще одну песню, на основе папиного стихотворения «Стриптиз» написал Крист Манарян. На презентации споют несколько певцов – мы не будет слишком перегружать гостей.
– Вы пытались защитить диск от пиратов?
– Музыкальные пираты не смогут приложить к каждому диску книжку папиных стихов – это будет для них слишком большим удовольствием. Они стремятся получить доход, а я – нет.
– Почему же?
– Этим диском я хочу отдать отцу долг души. Или хотя бы попытаться. А кроме того, я знаю, что пока не будет видео, песни не будут слушаться и любимыми не станут, то есть дохода все равно не принесут. А изготовление видеоряда связано с очень большими расходами, к которым я не готов, да и не ставил перед собой такую задачу.
– Песни на слова Геворга Эмина исполняются часто. Вы, как наследник, получаете за них авторские? У нас ведь есть закон об охране авторских прав.
– Я не получал. Думаю, этот закон в общем смысле не работает. Делаются какие-то слабые, боязливые попытки. Или же, когда Шестое управление проводит рейды, вовсе не слабые и боязливые. Это делается не ради закона, а чтобы расчистить поприще для определенных людей. Пиратство – очень доходный бизнес. Пиратская продукция десятикратно превосходит законную.
– Обычно создание песни начинается с музыки, и только потом пишутся слова и подгоняются под мелодию. Собранные на вашем диске песни составляют исключение и многим хорошо известны…
– Хорошие песни не всегда пишутся на хорошие стихи. Обычно у хороших, популярных и приятных песен довольно дурацкий текст. Существует и обратная закономерность: хорошие стихи редко становятся песней. Этим диском я пытаюсь сломать обе закономерности. Мой отец никогда не писал стихов на мелодию. К нему много раз обращались, просили, но он не писал. Его хороший друг Эдгар Ованнисян месяцами убеждал его написать песню о Ереване на его музыку, а папа сказал – на заказ не пишу. Этой песней в конце концов стал «Эребуни-Ереван», слова которой написал Паруйр Севак. Как бы там ни было, мой отец хотел именно так.
– Вы долгие годы работали переводчиком. Имеет ли значение для переводчика – что именно переводить, или есть и приятные темы?
– Я и сейчас занимаюсь этим. Через несколько минут мне предстоит переводить на какой-то встрече насчет водных ресурсов. Тема значения не имеет, но приятные бывают. Недавно я получил большое удовольствие, переводя на семинаре относительно кормления грудью. Приехали американцы и начали учить нас, что это хорошее и полезное дело.
– А если очевидно, что придется переводить что-то ошибочное или какую-то нелепость, вы можете вмешаться или не имеете права исправлять что-либо?
– Разумеется, не имеем права, потому что это большая ответственность. Более того, мы даже возражать права не имеем, если, скажем, в переговорах между президентами они сами допускают ошибки, а потом обвиняют в этих ошибках нас. Сваливая вину на переводчика, они получают возможность избежать ответственности. Особых прав у нас нет, но я очень люблю свое дело.
– А если, скажем, речь идет о национальных интересах или другом очень важном вопросе, вы можете повлиять на оратора?
– Можно, например, подмигнуть ему, наступить на ногу, легонько толкнуть. Такие случаи бывали, особенно когда речь заходила о чести нации. Государственные деятели не всегда соответствуют своему должностному положению, профессиональному облику, и, выходя на международную арену, часто теряются. Ну, в таком случае приходится класть на одну чашу весов честь нации, а с другой – профессионализм, а потом смотреть, что перевесит. В зависимости от ситуации. Если я что-то и выправляю, то только исходя из собственных амбиций. Если перевожу уже полную глупость, то слушающий может подумать, что это я плохо перевожу. В том, что я говорю, есть доля шутки, но я действительно не хочу быть непрофессионалом. Если выступающий в этот день первым допускает ошибки, я слегка привожу его речь в порядок, чтобы аудитория поняла, что я хорошо делаю свое дело, и между сторонами возник контакт. Есть хорошая поговорка: не стреляйте в пианиста, он играет то, что ему заказали.
– Каким вы видите Ереван?
– В мире нет лучшего места, чем Ереван. Я много путешествовал и могу заявить это с полной уверенностью. Одно только количество песен о Ереване тоже ведь критерий. Ведь не заставляли же столько людей писать песни о Ереване? Оставив в стороне географические, политические и военные соображения, посмотрите только, сколько красивых людей приходится здесь на душу населения! У нового поколения нет проблем, они не вкусили «прелестей» Советов – спокойно путешествуют и возвращаются обратно. Все будет хорошо, поскольку в этом лучше, чем было в прошлом, а прошлый был лучше, чем позапрошлый. И так – до 1996-го года. Изменения накопляются.
– Вы уверены, что следующий год будет лучше нынешнего?
– Здесь нужно подходить более философски. Когда кто-то из журналистов спросил президета Таваня Чан Кайши, какого мнения он о Французской революции, он ответил: «Вы имеете в виду революцию 18-го века? Еще слишком рано составлять о ней мнение». Я хочу сказать этим, что мы вечно спешим и хотим, чтобы конец света произошел на наших глазах. История – медленный, неспешный процесс. И если направление выбрано хотя бы приблизительно правильно, надо жить спокойно и без суеты.
– Вы больше не переводите художественную литературу?
– В советские времена я переводил книги Уильяма Голдинга, произведения Сарояна. Теперь собираюсь перевести роман Джека Ашьяна «Мамикон», но не армянский, а на русский. Настоящая фамилия Ашьяна – Треванян. Он долгие годы работал в Центральном разведывательном управлении США, и писал бестселлеры под псевдонимом. Роман «Мамикон» рассказывает о геноциде. У нас приняты понятия «вековой», «прославленный» – геноцид тоже как бы вошел в их ряд и был фетишизирован. Вардан Петросян попытался было что-то сделать, но еще до него Ашьян написал этот роман, представляющий собой то ли полувестерн, то ли полутриллер с эротическим уклоном. Очень мощная вещь! Я хочу перевести ее на русский, чтобы ее прочитало больше людей. То есть, прочитаем и мы, и они. Издание книги меня не беспокоит – слава Богу, есть Интернет, помещу, пусть читают. Мое дело – перевести.
– Вы не боитесь неоднозначных откликов или даже того, что вас побьют камнями?
– Именно боязнь быть побитым камнями удерживает меня от издания неопубликованных вещей Чаренца, которые хранятся у нас дома. Боюсь возможных последствий. Наверное, еще не пришло время публиковать их. Мой отец берег их как святыню и не осмеливался публиковать. Я тоже не осмеливаюсь.
– Что печатать и что не печатать – такими своими решениями человек влияет на историю. Получается, что история зависит от решения одного человека?
– Разумеется, решает человек. Не правительство же!