– В чем выражается сейчас «баланс геополитических интересов» вокруг Карабахского конфликта, и какое значение имеет этот баланс для процесса урегулирования?
– Безусловно, роль геополитического фактора не только относительно Карабахского конфликта, но вообще в нашем регионе очень велика. Сегодня идет сложная политическая игра внешних акторов вокруг нашего региона, что оказывает серьезное воздействие на многие процессы в наших странах, а также на урегулирование Карабахского конфликта. В первую очередь, речь идет о политике и роли США и Западной Европы, с одной стороны, и России, с другой. Вместе с тем серьезную роль в политической жизни региона играют также Турция и Иран, плюс косвенно Израиль, Греция и Китай. Безусловно, после распада СССР мир стал однополярным и сегодня роль и влияние США в регионе очень заметно. Однако США в регионе находятся в конфронтации не только с Ираном, но с все быстрее набирающей силу Россией, что делает ситуацию в регионе достаточно сложной. По сути, Армения и Азербайджан сегодня стали заложниками этой большой геополитической конфронтации внешних игроков. При этом Армения близка с Россией и входит в пророссийский военно-политический блок – Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). А Азербайджан ориентируется на США и Западную Европу и фактически выступает против политики России в регионе, входя в антироссийский, по сути, блок ГУАМ и стремясь в НАТО. Иначе говоря, в регионе фактически идет конфронтация между двумя мощными на сегодня в мире военно-политическими блоками – НАТО и ОДКБ. Более того, в Азербайджане имеются три радиолокационные станции этих двух блоков – одна российская в Габале, а две другие американские (на севере близ г. Хызы против России и на юге около г. Астара против Ирана).
Вместе с тем есть и другие военно-политические блоки, которые официально не существуют, но де-факто имеют место. Азербайджан вместе с Грузией и Турцией, а также Израилем фактически составляют один военно-политический блок. В свою очередь, Армения действует вместе с Россией и Ираном, а также Грецией, составляя как бы противовес вышеуказанному блоку.
Таким образом, сегодня имеет место определенный баланс сил и геополитических интересов в регионе, который оказывает влияние на процесс решения Карабахского конфликта. И при этом не всегда это влияние имеет позитивный характер. Так, к примеру, Россия, декларируя о своем стремлении помочь в решении Карабахского конфликта, на деле в этом не заинтересована, причем по объективным причинам. Ведь не секрет, что в случае решения, скажем, Карабахского конфликта, Россия будет просто выдавлена из региона. Сегодня она рассматривается армянами как опора против Азербайджана и Турции. Но решение Карабахского конфликта приведет к открытию границ и с Азербайджаном, и с Турцией, улучшению отношений Армении с ними. И тут обязательно возникнет вопрос о необходимости дальнейшего присутствия российских войск в Армении. Зачем и против кого они в таком случае будут нужны? Также ясно, что финансово более могущественные США и страны Западной Европы не потерпят присутствия в регионе конкурента в лице России.
Можно продолжить список проблем и геополитических разногласий, особенно в вопросе американо-иранских взаимоотношений и вокруг каспийских энергоресурсов, и тогда становится ясно, что в ближайшее время надеяться на более благоприятный внешнеполитический климат вокруг Карабахского конфликта пока не приходится.
– К каким главным выводам можно прийти после признания независимости Косово, может ли это признание стать исключением из принятых международных правил?
– Еще в период острых дискуссий вокруг Косово США и страны Евросоюза не раз отмечали, что одностороннее признание независимости этой части Сербии всего-навсего исключение из правил, которое не может стать прецедентом для других конфликтов. В Азербайджане прозападные политические силы и эксперты также поспешили заявить то же самое. На самом деле последовавшие после одностороннего признания независимости Косово события явно свидетельствуют о том, что это решение было очень поспешным, носило откровенно непродуманный и политизированный характер и сегодня уже является опасным фактором. В чем его опасность? Конфликты, тем более на этнической почве, в истории всегда были и будут после этого. Это, увы, неизбежные спутники истории человечества. И чтобы ввести их в определенные рамки правового поля, а также избежать хаоса, начиная с 19 века, шел упорный поиск путей решения. Последними по времени были соглашения в Хельсинки в 1975 году, подписанном 33 европейскими странами, а также США и Канадой. Там были определены основные принципы международной безопасности, причем на основе признания нерушимости государственных границ, за исключением изменений, согласованных мирным путем и на основе международного права. Теперь же, после Косово, правового поля просто не существует. Но если до этого мы слышали о прецедентах на других частях планеты (в Африке – Эритрея, в Азии – Тимор и т.д.), то сейчас впервые был создан прецедент на пространстве ОБСЕ. И в этом главная опасность Косово. Посмотрите, как в Косово развивались события, причем с точки зрения международного права: вначале в Косово были посланы миротворцы, причем фактически для защиты сепаратистов! Абсурдный парадокс – пострадавший от сепаратизма Азербайджан также поспешил направить туда свой взвод миротворцев. После ввода миротворцев дальше под их защитой была осуществлена аннексия территории суверенного государства, причем без всякого уважения и позиций этого государства (Сербии) и международного права, за который тридцать лет назад так те же американцы и европейцы боролись. Где гарантия, что когда-нибудь это обязательно не аукнется и по отношению к Азербайджану по принципу: если албанцам можно, то почему нельзя армянам? Не сейчас, то хотя бы лет через 10, когда, скажем надобности в азербайджанских энергоресурсах нефти уже не будет, да и ситуация в регионе резко изменится? И аргументы Азербайджана о соблюдении международного права будут просто проигнорированы, как это было сделано в отношении Сербии. Собственно, последние действия властей России, особенно указ В.Путина в апреле нынешнего года по Абхазии и Южной Осетии, откровенно свидетельствуют, что признание независимости Косово создало серьезную угрозу международной безопасности.
– Какие международные институты, с Вашей точки зрения, могут реально способствовать безопасности азербайджанского народа, и каков сейчас лучший формат международного посредничества для азербайджанской стороны?
– Проблема национальной безопасности любой страны, а не только Азербайджана, связана с влиянием трех факторов: внутренние процессы, идущие в обществе; взаимоотношения с государствами своего региона; внешнее влияние или конфронтация геополитических игроков. При этом все три процесса тесно взаимосвязаны и порой даже сложно определить, – где начинается одно и завершается другое. В нашем случае, внутренние процессы связаны с переходом нашего, а также армянского, обществ от советской экономики и изменения бывшей коммунистической политической системы к новым реалиям. Эти процессы в каждой из трех стран Южного Кавказа развиваются не идентично, но в целом пока мы сильно отстаем в своем развитии, если особенно проводить параллели с бывшими советскими странами, особенно Прибалтики. Второй уровень – это взаимоотношения между государствами региона. Здесь у нас конфликт с Арменией из-за Нагорного Карабаха, сложные и запутанные отношения с Россией и Ираном, да и с Грузией порой возникают трения. Еще большую опасность представляет влияние геополитического фактора, о котором сказал выше. Если же рассматривать вопрос безопасности в связи с Карабахским конфликтом, то в Азербайджане очень недовольны деятельностью Минской группы ОБСЕ и все чаще и чаще слышатся призывы о замене этого формата. Но я не уверен, что кардинальная смена формата (скажем, замену ОБСЕ на ООН) что-то серьезно даст Азербайджану, особенно с точки зрения его безопасности. Конечно, низкая результативность и, соответственно, неэффективность Минской группы ОБСЕ во многом является результатом того, что сопредседатели отражают позиции своих стран. А здесь интересы далеко не всегда совпадают. И именно потому до сих пор усилия Минской группы ОБСЕ не дали и вряд ли в обозримом будущем дадут реальный и, главное, положительный результат. Возможно, лучше будет, если в роли посредников будут представители стран, не имеющие в регионе своего интереса. Или хотя бы сбалансировать состав посредников. Ведь сегодня два сопредседателя (Россия и Франция) занимают фактически проармянскую позицию и не случайно к ним у армян огромное доверие. А США заинтересованы в наших энергоресурсах и в то же время армянская диаспора в США очень активна и сильна. В результате, политика США в вопросе урегулирования Карабахского конфликта в целом более сбалансирована. Безусловно, Россия является активным игроком в нашем регионе, да она и часть нашего региона и ее исключить из состава Минской группы ОБСЕ вряд ли удастся. Да и нет смысла. Но не мешало бы в противовес России, скажем, подключить Турцию. В итоге мы получим иной состав сопредседателей: балансирующей между энергоресурсами и армянской диаспорой США, проармянской Россией и проазербайджанской Турцией.
– Есть два подхода в вопросе значения геополитики: от конфликтующих сторон ничего не зависит и, урегулирование будет тогда, когда это станет угодно сверхдержавам, и второе мнение, что урегулирование зависит только от сторон конфликта, и сложные геополитические процессы, препятствующие урегулированию, – это всего лишь удобные оговорки для сторон. Какое из этих двух объяснений, на Ваш взгляд, обоснованней?
– На самом деле нельзя оба подхода отделять друг от друга. Они оба обоснованы, конечно. К примеру, признание независимости Косово вопреки воле Сербии говорит о том, что действительно сегодня от сверхдержав очень многое зависит. Вместе с тем, сербам не повезло, поскольку они находятся в Европе и неурегулированность Косовского конфликта сильно беспокоила западноевропейцев. А США исходили из того, что Сербия была союзником России. В Карабахском конфликте все несколько иначе. Мы слишком далеки от Европы, не представляем угрозу безопасности западным странам и потому такого сильного давления на одну из сторон конфликта вряд ли стоит ждать. По крайней мере, в обозримом будущем. И именно по этой причине делается ставка на поиск компромиссов, который устроил бы обе стороны. Иначе говоря, в Карабахском конфликте у ведущих стран мира есть понимание, что не только руководители конфликтующих стран, но и народы этих стран должны принять условия мира, предложенного посредниками. Иначе говоря, для принятия решения по Карабахскому конфликту необходимы условия, при которых смогли договориться не только президенты, но и народы двух стран. Поэтому считаю, что конфликт должен и будет быть решен с учетом вот этих обоих факторов.
– Что общего и что отличает конфликты на пространстве бывшего СССР (Карабахский, Абхазский, Южно-Осетинский, Чеченский, Приднестровский)?
– Общим для всех этих конфликтов является то, что они вышли из шинели Советского Союза. Это их родимое пятно. Другим общим фактором является то, что все они, если отбросить в сторону пропагандистскую эквилибристику, являются сепаратистскими движениями и поставили своей целью отделиться от «своих» республик и стать самим независимыми. Здесь меньше всего не повезло чеченцам, которым, оказалось, все-таки сложно выдержать удар мощной российской армии. Другим сепаратистам в этом отношении сильно повезло, поскольку им противостояла не имевшая огромный опыт и колоссальное численное превосходство российская армия, а спешно создававшиеся армии молодых независимых стран. Более того, в Азербайджане, Грузии и Молдове та же российская армия откровенно встала на сторону сепаратистов. Вместе с тем внутри этих конфликтов есть и отличия. Карабахский конфликт имеет ярко выраженный ирредентистский характер. Термин имеет итальянское происхождение и связан с борьбой Италии в конце 19 в. по присоединению к Италии земель, населенных итальянцами. Сегодня в конфликтологии так называется политика, направленная на объединение в рамках одного государства народа, проживающего на территории нескольких соседних государств. И хотя Карабах позиционирует себя как независимое государство, однако, отнюдь не случайно с экономической точки зрения он полностью является частью Армении. То есть декларативные заявления армян о независимости Карабаха носят откровенно пропагандистский характер и рассчитаны на иностранцев. Реально армяне воспринимают Карабах частью Армении и проводят политику именно в этом направлении. И именно поэтому Азербайджан воспринимает Карабахский конфликт как агрессию Армении и этап в ее ирредентистской политике по захвату и отторжению части азербайджанской территории. И потому Азербайджан ведет переговоры именно с Арменией и в то же время отказывается вести какие-либо переговоры с лидерами армянской общины Карабаха. Всего этого нет в случае с Абхазией, Южной Осетией и Приднестровьем. Но там есть Россия, которая стремится использовать эти конфликты для решения своих государственных интересов и восстановления своего влияния в этих регионах.