– Сильно ли отличается нынешнее поколение 20-летних от 20-летних горячей стадии (1988-1994 гг.) карабахского конфликта, от своих сверстников вашего поколения?
– Да, конечно, в принципе наше поколение резко отличается от нынешнего. И к тому же нельзя сказать, кто лучше или хуже. У каждого поколения есть свои плюсы и минусы. Наше поколение развивалось в период так называемого застоя, и поэтому пределом нашей смелости в тот период было лишь послушать «Голос Америки», ВВС и другие западные радиостанции, а также между собой рассказывать анекдоты про Брежнева. А поколение конца 1980-х начала 1990-х годов больше сформировалось на волне карабахского конфликта. Им нужно отдать должное, что именно эти молодые люди стали ядром национально-освободительного движения в стране, именно они первые ринулись на защиту своих земель. Так что я это поколение даже назвал бы героическим. А что касается состояния нынешней молодежи, то они в основной массе пассивны, это поколение больше всего интересует деньги и личное благосостояние. Для них понятие Родина, отчизна отодвигается на второй план. То есть они в основном прагматичны, и им в отличие от поколения 1980-1990 гг. не присуща романтика. Хотя есть и большая группа радикально настроенной молодежи, которые попадают под влияние, как исламистов, так и других радикальных политических течений.
– Сегодняшняя молодежь сформировалась в условиях карабахского конфликта, насколько сильно он повлиял на ее мировоззрение?
– Очень сильно повлиял. У нашей молодежи очень сильны реваншистские настроения. Каждый из них думает, что только военным путем возможно решение этого конфликта. Это и естественно, потому что мировоззрение нынешней молодежи сформировалось именно в этом духе.
– Насколько силен образ врага армянина у молодежи, на основании каких знаний, какого опыта формируется этот образ у молодежи?
– Я думаю, что образ врага армянина сильнее, чем у нашего поколения. Потому что сегодняшние молодые люди видели все ужасы карабахской войны будучи детьми, а мы видели это уже в зрелом возрасте. Им трудно понять нас, когда мы рассказываем, что мы вместе с армянами жили, учились и работали. Они смотрят на нас с недоумением – как можно жить и работать вместе с врагами? То есть в их сознании твердо укоренилось, что армяне – это враги.
– Как Вы считаете, сегодняшняя молодежь верит в мирное будущее, мирное соседство армянского и азербайджанского народов, могут ли личные общения между представителями молодежи конфликтующих сторон оказать радикальное воздействие на восприятие, формирующееся в результате пропаганды образа врага?
– Основная часть молодежи, по моему мнению, все же не верит в мирное решение этого конфликта. Потому что молодежь всегда бывает более радикальной, чем остальная часть общества. Но, конечно, есть и такие представители молодежи, которые готовы к миротворческой деятельности.
– Насколько стратегически верно прививание у молодого подрастающего поколения стереотипов образа врага, как и с какими проблемами, может быть связан процесс преодоления, трансформации этих стереотипов?
– Мне приходилось сталкиваться с этой проблемой, когда я занимался психологической реабилитацией беженцев. Мы работали в основном с детьми, которым сейчас как раз по 18-20 лет. Тогда западные доноры ставили перед нами задачи о снятии с сознания детей образа врага в лице армян. Мы вынуждены были отказаться от этой работы, и многие проекты в этом направлении так и остались незавершенными в силу того, что в стране нет целевой государственной позиции по этому вопросу: «Как мы будем дальше жить с армянами Карабаха»? Соответственно если армянин – враг, то мы должны вырабатывать у этого поколения образ врага, если он – друг, то мы должны снять это напряжение в обществе. С одной стороны, власти усиливают военную риторику, но, с другой стороны, они взяли обязательство перед международными организациями о решении конфликта мирным путем. То есть, здесь нет конкретной позиции. Поэтому для снятия в обществе этого отношения к армянам нужен госзаказ. Только государство может решить эту проблему. Предположим мы – психологи сняли образ врага, а вдруг завтра Азербайджан начнет войну, и представляете каково будет настроение наших молодых солдат в этом случае? Или, наоборот, мы усилили образ врага, а Азербайджан подписал мирный договор с Арменией. Как быть в таком случае? Поэтому только государство в состоянии ответить на все эти вопросы.
Беседовал Заур Расулзаде