Спросить у иностранцев из так называемого ближнего зарубежья, проживающих в Москве, что для них самое неприятное, подавляющее большинство вспомнит институт прописки. Самая простая и доступная – 3-месячная регистрация по месту проживания. Для этого нужно в паспортном отделении районной милиции написать соответствующее заявление, подкрепленное заверением о согласии всех прописанных в той или иной квартире людей. Все. С бумагой, на которой стоит штамп о пересечении границы России и со штампом о 3-месячной прописке, человек, как правило, освобождается от милицейских придирок, выискивающих иностранцев по внешним признакам. Но через эти 3 месяца иностранец становится желаемой добычей милиции, миграционных служб и т.д. Продлевать этот миграционный листок – теоретически можно, но мало у кого получается. Надо из России выезжать. Есть, конечно, соблазн обратиться по расклеенным в метро объявлениям, заплатить какую-то сумму и получить “легальную”, как свидетельствуют эти самые объявления, регистрацию. Но совсем не факт, что она действительно окажется сделанной по закону. Это, кстати, очень легко проверяется. И если, не дай Бог, выяснится, что документ липовый, то неприятностей не оберешься. Да таких неприятностей, что мечтать будешь о “самодепортации” и забудешь дорогу в российскую сторону. А часто и приходится в таких случаях забывать. Пространство СНГ хоть и уступает в компьютеризации чуть ли не всему остальному миру, в этом вопросе – нарушении миграционных правил – находится на вполне высоком уровне. Так что лучший выход – реально покинуть территорию России, въехать обратно с новой миграционной карточкой и идти в отделение милиции за новой регистрацией.
Некоторые так и делают. Но едут не на родину, а куда ближе и дешевле – на поезде на Украину. В минувшие выходные дела погнали меня в Харьков. Обилие соотечественников не могло не привлечь внимания. Разговорился с одним из них. Он и рассказал об этой схеме, к которой вынужден прибегнуть во второй раз. Причем Сурен (имя условное – Ю.С.) не на шутку был обеспокоен. Регистрация у него была просрочена на два дня. “Все зависит от порядочности пограничников”, – вздохнул он. Под “порядочностью” следовало понимать одно – чтобы не очень придирались из-за этих двух злосчастных дней. “Может, не заметят?” – предположил я, чтобы поддержать разговор, в то, что не заметят – верилось с трудом. Естественно, заметили. Российский пограничник, не обращая внимания на причитания и просьбы Сурена, без лишних слов вызвал по рации представителя миграционных служб: “Тут по твоей части”.
Тот появился довольно быстро и был лаконичен: “Что будем делать?” Такой подход к делу, как мне подумалось, предполагал банальную взятку. “Ну всего два дня… Спина болела – ходить не мог… Билетов не было… Ну, пожалуйста…” – заканючил мой новый знакомый. Такую реакцию “миграционщика” предположить было трудно. Даже невозможно: “Ладно. Езжай. В честь праздника”. Дело было 23 февраля.
Сурен поблагодарил и вернулся в купе. Я не поверил своим глазам. Неужели, дело в стратегическом партнерстве России и Армении? “Нет, просто человек хороший попался”, – сказал Сурен. “А обратно проблем не будет? По штампам же видно, что ты уже один раз нарушил?” – спросил я. “С русскими не будет – они на старое не смотрят. Хохлы мозги вынимают”, – пожаловался Сурен на украинцев.
В этом довелось убедиться очень скоро. Украинский пограничник вывел его из купе в коридор и зашептал (но было слышно): “Я ж знаю, зачем ты едешь – у тебя регистрация закончилась. Имею право высадить с поезда для собеседования. Пока будем беседовать, поезд уедет. Оно тебе надо? Мне не надо”, – пограничник взял паузу, а Сурен полез в карман. Оттуда вытащил какую-то бумажку, и она быстро исчезла…
На обратной дороге из Харькова в Москву тоже было несколько армян, очевидно провернувших ту же “операцию” по пересечению границы, что и недавний мой попутчик. Недалеко от украинской границы некоторые из дружно вложили какие-то бумажки в паспорта и стали дожидаться пограничного контроля. Пограничники шутили с ними: “Чай хоть успели выпить?” Видимо, эти люди пересекли границу буквально на несколько часов. Российские их коллеги вели себя подчеркнуто сдержанно. Естественно, они никак не хуже украинских коллег понимали причины сверхкраткого пребывания на Украине этих людей, но предпочитали действовать в строгости с законом – законы-то эти люди не нарушали, а просто нашли выход из положения.
И тогда возникла неожиданная мысль или вспомнилась кем-то сказанная фраза, что степень отношения к закону служащих свидетельствует о состоявшемся. Или наоборот – несостоявшемся. Россияне к своим законам (хороши они или плохи – это другой разговор) отнеслись в данном случае с уважением. Украинские пограничники предпочли, используя даже не свое украинское законодательство, а российское, найти возможность и… Вот и думайте, как хотите. А мне в этом во всем привиделась причина того, почему Россия порой позволяет себе небрежный тон в общении с бывшими республиками СССР. Похоже, они в качестве полноценных самостоятельных государств вызывают вопросы. Во всяком случае, пока.