Не открою секрета, сказав, что за 27-м ноября придет 28-е, а за ним последуют и все остальные дни. То есть не будет ни нового летоисчисления, ни того, что случилось после Потопа. Просто после 27-го ноября состоится еще одно организованное властями мероприятиями – по образу и подобию Хороводу единения или празднованию Эребуни-Еревана, первый из которых был направлен против сглаза недоброхотов, а второе служило святому делу преодоления собственной неполноценности.
27-е ноября – это, в сущности, большая пыль, которая с ведома и согласия европейцев будет пускаться им в глаза. Запад нисколько не против этого, поскольку на он начал на обломках СССР эксперимент, целью которого было не столько насаждение демократии и общечеловеческих ценностей, сколько нейтрализация русского фактора. И если, скажем, в Грузии поздней осенью расцвели розы, а Украина посередь зимы окрасилась флердоранжем, то у нас подобных фиглей-миглей не будет. Мы – организованное государство. И если новая, европейская конституция у нас пройдет, то этим мы будем обязаны не властям, а оппозиции, поскольку именно благодаря ее неустанной бездеятельности и стала наша страна организованным государством.
А что означает организованная»? Я долго изучал этот вопрос и пришел к выводу, что самое меткое определение по этому поводу дал известный публицист Аветис Арутюнян – сказав, что государство не может быть организованным, организованно может быть только банда. Поскольку только банда живет вне существующих законов, по собственным законам, то есть понятиям. В Европе тоже, кажется, исследовали эту проблему и, осознав невозможность дезорганизации организованности, решили просто узаконить эту разновидность.
Когда живущая по собственным законам правящая верхушка с очень озабоченным видом бьется над совершенствованием конституции, то цель ее состоит не в отказе от собственных законов, а в обеспечении кожуры. Вам, наверное, случалось покупать на рынке здоровую на вид, с неповрежденной кожурой редиску и убедиться потом, что внутри она гнилая? Если же на данный момент редиска вам не нужна и вы ее не покупаете, то образ здоровой редиски с приятным румянцем все равно запечатлевается. Именно такой натюрморт хочет видеть Европа возле своих будущих границ, и прикидывает все новые рабочие места для своих оставшихся без дела реставраторов.
С целью сравнительного анализа положений конституции и действительности в Армению устремятся целые рои экспертов и наблюдателей. И мы, налогоплательщики, со вздохом вывернем свои неглубокие карманы, чтобы закрыть их растраченные кредиты на много-много миллионов долларов и евро.
Евросоюз не хочет отставать от Америки или бывшего СССР в деле навязывания нам своих оболочек. Это говорю не я. Это говорят именно европейцы, для которых пространственная европеизация есть смерть европеизации глубинной. «Мы не можем заставить азиатов не применять в семье насилия, – пишет европейский социолог Жан-Ив Бонсинье, – поскольку оно коренится в общественном, нравственном и даже сексологическом мировоззрении этих наций». Бонсинье, однако, не отступает перед этим мировоззрением и не смиряется с ним, поскольку и сам, как и каждый европеец, понимает, что это бесчеловечно. Но он и не предлагает решить проблему путем принуждения. Человек, и в первую очередь тот, кто подвергается насилию, должен желать быть свободным. «Если пожелает, то даже в самой отсталой стране найдутся механизмы защитить эту свободу, поскольку отсталые страны опротестовываются по законам, не имеющим отношения к действительности».
Когда-то давно я писал по одному поводу, и сейчас снова хочу привести. В 1990-м году, когда у Армении была уже своя декларация о независимости, в редакцию журнал «Гарун» пришла женщина измученного вида и начала жаловаться на мужа. «Весь день колотит, света белого не вижу!..» – плакала она. А я давал ей очень умные советы: обратиться в милицию, в прокуратуру, в суд, да и мало ли еще куда. «так, значит, после этой независимости ничего не изменилось?» – удивилась женщина. «Это вы должны измениться», – сказал я. Она лишь безнадежно махнула рукой и ушла.
Сейчас она далеко. То есть, она и сейчас далеко. От чувства собственного достоинства и сознания свободы ее отделяют времена и пространства. 27-го ноября она, как и все, пойдет на референдум и под впечатлением «Айлура» или заклинаний других телепрограмм скажет «да». А «Айлур» или другие телеканалы по ходу возьмут у нее интервью на тему «Какой пункт новой Конституции особенно полюбился вам?» И на ответит, что роднее и ближе всего ей 4-1 пункт 55-1 статьи, согласно которому, при назначении премьер-министра приоритетным является мнение Национального Собрания, а не президента…
28-го ноября в ее доме опять произойдет мордобой. Муж ее, душой и сердцем настроенный против «этих», увидев жену на экране, поднимет хай и по всем правилам «организованной семьи» заявит, что в его доме законом должно быть его слово. Дочь из России и сын из Германии позвонят и предложат: «Мам, брось его и приезжай к нам!» Но мама не приедет.