Жестокие дни, прожитые в прошлом госпожой Сусанной, не сравнить с нынешней атмосферой расположенных в каждом углу ее комнаты ловушек, свободным передвижением крыс, страхом и омерзением. В полуподвальной комнате общежития Завода автопокрышек, среди сырых стен и в потемках приютилась та женщина, от которой для преодоления темных и холодных лет потребовались присущие человеку или не столько человеку страдания. “Сама видишь, как живу, в каждом углу настроила ловушки, это подвал для крыс, но слава Богу, трудные и тяжелые годы пережили. Не надеялась, что выживем, тогда я совсем потеряла надежду. Ведь, этим крысам тоже удивляюсь, знаешь?.. Что их так прельщает, что приходят сюда? Стоит подойти зиме, начинается шествие, наверное, в поисках тепла, но ведь в моей комнате холоднее, чем в подвале. В уме говорю, у меня они совсем замерзнут, нет чтобы угомониться в своих норах, теплее будет”,- скрывая слезы, рассказывает состоящая в очереди за квартирой и потерявшая надежду госпожа Сусанна.
Она гордиться, что, тем не менее, смогла дать детям высшее образование и женить. Женаты все трое. Тему о смерти мужа она обходит, потому что осталась одна в тот момент, когда за уходом за детьми в комнате годами не было света, когда в это время рядом с женщиной обязательно должен был быть мужчина, когда кроме Сусанны все армяне были в беспомощном состоянии и всем было важно утешить друг друга. “Паразит остается паразитом. Завод развалился и, как все армянки, так и я, начала шастать по домам и торговать. В те годы все армяне занимались торговлей. Отсюда тащила, оттуда приносила, но главное руки, ноги были целы, нормально передвигалась”,- вспоминая те годы, рассказывает одинокая женщина, которая в 1995 году стала жертвой несчастного случая. Окна балкона последнего этажа общежития, превратившегося в развалины, во время ветра сорвались и упали на голову Сусанны. “Поднялся ветер, створки окна наверху сломались, упали мне на голову. Череп был разломлен, левая сторона ослабла. Перенесла две операции, сейчас, слава Богу, хоть могу передвигаться, на своих ногах дойти до туалета. Костей на черепе не осталось, попросту стянут кожей, череп сломался. Во время первой операции удалили кости и пыль, но потом у меня началась эпилепсия. Снова вскрыли, увидели, что пыль осталась в тканях, вскрыли ногу, взяли оболочку и ею заменили оболочку мозга. На третьей операции должны были вставить пластмассу, чтобы закрыть череп, но денег не было, возможности иссякли, так и осталась. Сейчас эта часть черепа пустая”,- рассказывает Сусанна, замечая, что даже врагу не пожелала бы этого. Инвалид 2-ой степени, женщина показывает голову, указывая на пустую часть и ту часть ноги, откуда срезали кожу и разместили на голове. Получаемые за инвалидность 6000 драм Сусанну приводят в растерянность : она не находит способа, по которому на эту сумму можно было бы существовать месяц. Пенсия за инвалидность в 6000 драм заставляет ее целый месяц думать о том, как нужно тратить, чтобы ее израсходовать продуктивно, не влезть в долги, платить за коммунальные услуги, а самое главное – покупать ежедневный хлеб. Между тем, даже человек с самым блестящим и находчивым умом не сможет найти это решение, куда Сусанне с ее поврежденным мозгом. Все расчеты рационального расходования 6000 начинаются со 100 драм сотруднику, приносящему пенсию, потому что вероятность расходов начинается точно в тот момент, когда эти 100 драм попадают в карман адресата. “Знаешь, части моего тела уже отказываются мне служить, суставы, голова, все подряд. Наверное, я много ими пользовалась и злоупотребляла. Ночами не сплю, шагаю среди четырех стен, боюсь, потому что после этого случая приступы эпилепсии начинаются в основном ночью. У меня панический страх, стоит мышцам рук и ног напрячься, охватывает неимоверный страх. Весной и осенью опаснее, боюсь, независимо от себя не сплю, бодрствую, если что случится, чтобы случилось не во сне. Все время шагаю к двери, чтобы в случае приступа дойти до соседей или открыть дверь. Эти переживания ужасны”,- описывает Сусанна, которая в своем беспомощном состоянии не хочет тревожить детей, ибо от нее потребовалась слишком дорогая цена и неимоверно много усилий, чтоб вырастить их и женить. Не желает нарушать их семейное счастье заботами о себе. Она все запланировала, говорит : “Стараюсь быть возле двери, почувствую падаю, подам голос, позову на помощь, я все предусмотрела. И потом, я употребляю психотропные средства, когда сводит, сразу же принимаю, дома храню спирт, делаю массажи, чтобы мышцы согрелись и ослабли. Не знаю, уже привыкла, нашла способ, как быть, чтобы во время приступов никого не тревожить, или в крайнем случае пришли бы на помощь. С течением времени находишь выход из любой ситуации, кроме финансового выхода”. Сусанна плачет, потому что всегда считала, что она чрезвычайно сильная женщина, но как представит, что среди ночного одиночества вдруг может ослабеть, горько плачет. Считает, что прошла через многие болезненные трудности. Хотя осознает, что жить прошлым неправильно, однако, часто вспоминает одинокую женщину троих детей, голодную, обмерзшую торговку Сусанну, потому что тогда среди стольких забот она не была беспомощна : “Руки, ноги подчинялись мне, а сейчас… Как поступали все, так и мы, тоже ставили печку, цеплялись за нее в темноте и не плакали в голос, если б кто-то заплакал, превратилось бы в скорбь. Топили печку, собирались в кучу, каждый заполнял свою бутылку, грели воду и моментально ложились, чтобы от этого тепла на несколько минут оттаяли обмерзшие тела. Ох, давай не вспоминать, моя милая…”,- пытается подытожить Сусанна.
Прошлое – это прошлое, однако, оно напоминает настоящее, ведь во имя экономии электричества она идет на все. Вернее не делает ничего для облегчения своего быта, ведь нужно платить. “Для обеда пользуюсь газом, это на руку, а на электричестве согреваю воду на одну бутылку, чтобы брать под одеяло, обнять и согреться. Кое-как провожу ночь. Иду к дочке, живет очень близко отсюда. Дети маленькие, помогаю, вожусь с ребенком или же помогаю со стиркой. Чем-то занимаюсь, как Гикор, провожу ночи без сна”,- с рыданьем говорит Сусанна. Оправдывая свое тяжелое социальное положение и увещевая себя, говорит, что бывшие бездомные сотрудники Завода автопокрышек нашли пристанище в этом общежитии и почти все живут в крайней нужде : “Все мужья бьются как рыба об лед, ходят на толкучку. Богач никогда не поймет бедняка. Богачи эксплуатируют бедняков, а потом говорят : пока голова на месте, уходи. Мужья наших сотрудниц мастеровые, вечером возвращаются или с хлебом, или без. Женщинам удается найти работу благодаря своим притворным улыбкам. Я тоже часто пользовалась такой фальшивой улыбкой. Тогда пользовалась, чтобы накормить детей. Сердце обливалось кровью, но лживо улыбалась, смеялась, чтобы что-то заработать, урвать для детей. Потому сейчас у нас продвигается роль женщины”,- уверяет Сусанна, заметив, что дети богачей с ног до головы разглядывают нищих детей, чтобы найти пищу для насмешек. Дабы защитить своих детей, матери готовы, фальшиво улыбаясь, убирая под чужими ногами, идти на многие жертвы. “Что с того, что мы не питаемся. Армянин в Армении является рабом, потому в других странах тоже не может быть хозяином, такой же раб”. За помощью Сусанна никогда ни к кому не обращалась, поскольку уверена, что получит отказ. “Если обращусь в мэрию, знаю, что тот же отрицательный ответ получу в письменном виде. Это больше раздражает. Днем и ночью в 3 смены сгорала и пеклась, варила камеры, выполняла вредную работу. В дневную смену глаза слипались, случалось кто-то из работников на половину оставался в форме, сгорал. А теперь так сгораю. Наш мэр общины – Мартин Саргсян, очень хороший человек, никому не говорит “нет”, но, предположим, он в этот месяц поможет 5 тысячами, не обращусь же снова на другой месяц? Надоем, скажет : милая моя, не ты ведь одна, обернись по сторонам. Живем, сами себя подбадривая. Слава Богу, что есть свет, слава Богу, что, как раньше, наш сухой кусок хлеба не пахнет гнилью. Понятно, моя милая?…”.