Александр Папахчян. Вам что-нибудь говорят эти имя и фамилия? Уверена, что нет. Ибо вряд ли кто вспомнит прозвучавшую в среду в одной из информационных телепередач фразу: «Три дня назад от выстрела азербайджанского снайпера получил огнестрельное ранение рядовой срочной службы Александр Папахчян, 1987 года рождения. Он был доставлен в медицинский центр Эребуни, где и скончался».
И все. Фотографию молодого солдата не показали на экране, ничего о нем не сказали, ни единого слова сочувствия и соболезнования не было сказано его родителям и близким. Понятно, что у парня не было обширного круга знакомств, его лично не знали хозяева телекомпаний, особенно «Нор алика» и «Дар 21». Его близко знали только родители, родственники да друзья. А значит, смерть родившегося в 1987 году и в 2006 году убитого пулей азербайджанского снайпера парня, солдата Армянской армии, оплачут только его родители, родственники и друзья…
Может быть, руководители телеканалов и других СМИ скажут, что одним уже сообщением с тележкрана все сказано и нет никакой необходимости комментировать в эфире всю тяжесть совершившейся трагедии, что самый достойный вид скорби – молчание. Но если судить по тому, как реагируют вышеупомянутые телекомпании на смерть трагически ушедших из жизни солдата и на гибель многообещающей певицы, то я очень сомневаюсь, что прозвучат возражения подобного рода.
Буквально через несколько часов после автокатастрофы выходить в прямой эфир в мини-юбке, произносить бессмысленные и пустопорожние слова или на несколько часов подряд отдавать эфир подругам певицы, которым в этот момент и не могли ничего сказать, даже если б хотели, – все это говорит о том, насколько невежественны и примитивны наши представления о скорби. Представители армянского вокального искусства, еще не оправившиеся от трагического известия, появлялись на телеэкранах и рыдали, ибо, повторяю, происшедшая трагедия не нуждалась в объяснениях, комментариях, словах – все было до боли понятно.
Прежде чем приняться за эту статью, я долго размышляла над тем, насколько правильно касаться этой темы, да еще в эти дни? Но когда форму и формат скорби определяют и навязывают всем руководители телкомпаний – по мере своему разумению и в соответствии с собственным уровнем, – невольно начинаешь вспоминать: а с какими словами и как провожали мы в последний путь очень многих из тех, кто был не менее значим в других ценностных системах? Когда ушел из жизни ученый с мировым именем, лингвист Геворг Джаукян, СМИ не уделили этому особого внимания, поскольку «широкая общественность» его не знала… да и знать не хотела. А ведь этот виднейший ученый умер в одиночестве, нуждаясь в уходе и внимании. Совсем недавно в почтенном возрасте скончалась поэтесса Сильва Капутикян. Информацию об этом телеканалы, конечно же, дали, но опять-таки какими скупердяями показали себя они! Поверьте: чуть не каждый жизнь из жизни в полном одиночестве и позабытыми уходят ученые, артисты, поэты, художники, смерть которых не удостаивается даже единой строчки в потоке новостей. Хотя стоило бы.
Все те, которые готовы дни и ночи напролет предоставлять свой эфир внезапно покинувшим сей мир молодым, красивым, талантливым, все те, кто готов рыдать и голосить в эфире по каждому безвременно ушедшему, – пойдите хотя бы раз в те больницы, в дома и квартиры, где умирают так нуждающиеся во внимании и средствах тяжело больные дети, юноши и девушки, навсегда остающиеся только в памяти онемевших от горя родителей… О них не бывает никаких передач. Волею обстоятельств я периодически бываю в одном из детских диспансеров, где разворовываются даже лекарства, выделяемые для детей-инвалидов, где лежат беспомощные дети (и не только дети), так нуждающиеся в утешении, сочувствии, помощи, просто в добром слове, потому что они – еще – или пока? – живые. Но телекомпаниям они нужны разве что для каких-ьл сообщений десятой важности. Скажем, когда Первая леди, сопровождаемая десятком телеоператоров, удостаивает их своим посещением. О смерти этих детей, всех этих молодых людей мы не знаем и не узнаем, поскольку это неважная информация, ибо следствие своей болезни у них нет друзей и знакомых, тем более влиятельных, а зачастую нет даже родных.
И когда кто-то начинает утверждать, что детали смерти знаменитости вызывают публичный интерес, что общественность любит смотреть, как провожают в последний путь признанную певицу или певца, и что это дело общественное, мне невольно вспоминается, что слово «публичный» имеет и более употребительное значение, а «общественный» чаще всего сочетается с буквами – М и Ж…
Есть очень простой способ погасить нездоровое любопытство: не пичкать эту самую общественность дешевой и безвкусной едой, а представлять ему истинные и реальные ценности. Для этого нужна, конечно, высокая сознательность, но, как видно, нашей публике это не грозит…