Чудотворец кино, сценарист, дизайнер и поэт Тонино Гуэра, посетив нашу страну и приняв участие в фестивале “Золотой абрикос”, для себя открыл Армению. По его убеждению, неизвестные и неимеющие авторитета фестивали более интересны и полны сюрпризов и дают повод для открытия новых вещей. Несмотря на свой почтенный возраст, в Армении он пробыл дольше предусмотренного времени и со своей женой Лорой путешествовал по Армении. “Армения обязательно появится в моих стихах”,- сказал он.
Т.Гуэра большой поэт, во всем видит поэзию. И очень желает, чтобы маленький город Пеннабилли, где он живет, сохранил свою естественную красоту и тепло жителей. Он даже время от времени собирает руководителей ближайших городов и дает им различные советы. Недавно он решил, что на уродливых и унижающих архитектуру безвкусных строениях нужно прикрепить определенные доски, где будет написано – “Этот дом будет жить самое большее 50 лет”. Гуэра также борется за то, чтобы водители автомобилей своих железных друзей останавливали далеко от главной площади города и площадь оставляли влюбленным. Т.Гуэра вместе со своими друзьями восстановил маленькую церковь Пеннабилли, украсил ее морскими волнами, поскольку убежден, что вечером “море приходит спать в церковь”. Считающий себя частицей этого безграничного мира Т.Гуэра своим каждым прожитым днем доказывает, что счастье в умении каждый день создавать новую сказку.
“То, что делают американцы, честно говоря, мена очень мало интересует, в век глобализации теряются те удивительные особенности, которые есть в каждой нации”,- сказал Т.Гуэра, который годы назад удостоившись кинопремии “Оскар”, отказался ехать в Америку получать для многих самую авторитетную статуэтку. Не поехал и в Канны. Он так обьяснил причину своего решения : “Был очень занят или находился очень далеко”.
Т.Гуэра признается, что боится машин и механизмов, не пользуется ни компьютером, ни даже фотокамерой : “Я и в лифт не сажусь. Боюсь”. Взамен любит проектировать фонтаны и воспоминания перелагать в стихи. Наше необыкновенное интервью со всемирно известным Тонино Гуэрой состоялось при посредничестве “Вива Сел”.
– По какому-то поводу вы говорили, что детство тот отрезок времени, когда человек себя чувствует бессмертным. Ваш самый известный фильм “Амаркорд” (Я помню…), который создали вместе с Федерико Фелини, тоже о детстве. Как вам удается личными воспоминаниями растрогать зрителя?
– Если кому-нибудь посчастливится подойти к поэзии и, тем более, создать хорошую поэзию, то она обязательно коснется всех сердец. Хорошая поэзия говорит от имени всех. Сергей Параджанов, с кем я несколько раз встречался, всегда будет волновать зрителя, несмотря на то, что он говорил только себе присущим языком. Созданный Параджановым каждый фильм и коллаж – поэзия. Воспоминания тоже поэзия. А детство тот рай, который мы все имели на этом земном шаре. Представьте или, вернее, вспомните те счастливые моменты, которые переживали, впервые увидев падающий снег… Например, я, когда впервые увидел снег, подумал, что с неба падает сахар. Или же вспомните то волнение, которое рождается, когда впервые видите море. Художник, творец мысленно всегда возвращается в свое детство и собственными руками роется в своих воспоминаниях, чтобы найти новые образы. Детство очень дорого, дороги и ошибки, сделанные в детстве. Вообще, творение начинается с детства. Ведь будучи ребенком все мы впервые пытаемся найти удобные рифмы и написать стихи. Или же начинаем мешать разные цвета красок в поисках самого красивого цвета для наших глаз. Творить – в детстве самая естественная потребность. Конечно, детство бывает только раз, но никогда не оставляет нас. Детство – твой первый опыт в этом мире. Оно незабываемо. Даже если ребенок становится очевидцем страха, он приобретает опыт, и этот опыт ему понадобится в будущем. Ребенок, который видел землетрясение, никогда не может этого забыть. Как не забудет и свой первый снег, который, казалось, падает с каждой трещины и все покрывает белизной.
– Часто говорится, что вы в своем городе сделали настоящую революцию и боритесь против уничтожения каждого древнего камня и растения…
– Человек в своем сердце теряет гуманизм. Человек желает убить ту землю, на которой живет, все загрязняет – землю, воздух, окружение… То место, где я живу, полностью окружено лесами. Оно очень красиво, и всегда полно туристами, которые приходят увидеть эту беспорочность. Я посоветовал мэру города Пеннабилли, чтобы он не разрешал жителям красить свои дома в белый цвет. Белый смотрится неестественно и портит картину, открывающуюся из города. Он, кажется, к красивому лицу прибавленная искусственная челюсть. Дома сейчас красят в цвета, имеющие оттенки земли, и они становятся продолжением природы, не мешают любоваться деревьями, садами, горами. В городе меня все знают и часто следуют моим советам. А свой дом я купил для жены и сказал : “Дом – только голые стены, мы сами должны заполнить их друзьями, любовью и воспоминаниями”.
– Как вы относитесь к тем людям искусства, которые начинают заниматься политикой?
– Считаю это нормальным явлением, хотя и сам никогда не совал свой нос в политику. Есть писатели, которые даже стали президентами страны.
– Имели ли когда-либо искушение снять самостоятельный фильм?
– Я всегда доверял тем режиссерам, с которыми работал. Вместе подробно чертили все кадры, но я никогда не вмешивался в работу постановщика, эту честь всегда оставлял режиссерам. Предпочитал оставаться поэтом, поскольку слово считал более значимым, чем образ. Но когда встречал создающего гениальные образы большого режиссера, понимал, что должен быть на одном уровне с ним и ни в коем случае не создавать вещей более мелких. Никогда не думал, к какому литературному стилю или направлению принадлежу, пишу так, как чувствую, ищу, нахожу слова точно так, как встретившаяся в Армении та женщина, которая с деревьев собирала абрикос. Есть тысяча сценаристов, чьи слова, быть может, ничего не значат. Нужно только принять, что слово не ограничивает воображение, а образ имеет в себе определенное ограничение. Если тебе показывают Джульетту, ты уже другой Джульетты не можешь себе вообразить и не видишь. А слово дает возможность воображения собственной Джульетты.
– Что вы больше всего цените в женщинах?
– Меня часто спрашивают о женщинах. Я скажу, что всякая женщина – тайна, и встречи с новыми женщинами подобны новому чуду. Когда пожимаю руку русской женщины, мне кажется, что она похожа на мертвую рыбу. Не все, конечно, но многие. Вообще, если встречаешь десять женщин без недостатков, выбираешь ту, чьи недостатки тебе ближе и понятнее.
– В кино, казалось бы, теряется самоирония, чем дальше, тем фильмы однозначно или увеселительны, или становятся остро социальными. Время образов Фелини прошло?
– Кино сейчас в большом кризисе, всюду американский космический мусор, и все мы, кажется, становимся диалектом американского языка. Особенно в кризисном состоянии находятся образы. Нас сейчас на каждом шагу окружает чрезвычайно много образов. Реклама, кино мода нас бомбардируют образами, и мы уже не в состоянии их воспринять. Наверное, нужно немного терпения. Также нужно иметь уверенность и понимать, что мир начался не нами и не нами завершиться. После нас придут другие, и они будут не менее талантливы. Например, я всегда мечтал играть на пианино, однако нот не знаю. Мою эту мечту исполнил мой сын, который стал музыкантом. Думаю, что Бог мне дал очень много. Но я бы очень взгрустнул, если б Бог перестал мне много давать.
С певческими звуковыми оттенками Тонино Гуэра начинает читать свои стихи, быстро сделанный перевод которых, к сожалению, чисто смысловой и звучит непоэтично.
– “Воздух та светлая неопределенность, которая становится ярче, когда ты улыбаешься”. Эти стихи я написал очень давно, в фашистском концентрационном лагере, потом кинорежиссер Андрей Тарковский их использовал в своем фильме “Ностальгия”. А когда отдельной книгой должен был выйти сценарий “Амаркорда”, Фелини выбрал мои стихи в качестве эпиграфа, которые написал под влиянием Осипа Мандельштама : “Я знаю, знаю, что у человека, даже когда ему 50 лет, всегда чистые руки. Я тоже каждый день мою руки. Но когда вижу, что чьи-то руки грязны, вспоминаю, что я тоже был ребенком”.