Этот вопрос интересует очень многих. Как назвать процесс, который вот уже полтора-два года продолжается в нашей стране? Те, кто против этого процесса и выступает с критических позиций, предпочитают говорить про обесценение доллара. Другие (например, Центральный банк) больше склонны к выражению «укрепление драма). Помимо чисто экономического, словосочетание это имеет и морально-психологическое значение. Предполагается, наверное, что оно должно вызывать в каждом армянине чувство гордости.
По мнению экономиста Программы развития ООН Агаси Мкртчяна, верно именно последнее утверждение – укрепление драма, поскольку первое – «обесценение доллара» – неверно. Нашу беседу о колебаниях валютного курса и экономических процесса начал со следующих слов: «Некоторые журналисты и экономисты употребляют выражение «обесценение доллара». Это неверно, такого нет. И именно отсюда начинается вся цепочка ошибок. В Армении имеется драм, который растет по отношению не только доллара, но и евро и других валют. Если бы драм рос только в отношении доллара, а в отношении евро нет, то на разнице валютных курсов в Армении и на международном рынке можно было заработать миллионы долларов».
По мнению экономиста, Армения не может повлиять на курс доллар-евро, и если стоимость доллара в отношении драма падает, то падают курсы и других валют.
Центробанк Армении порой объясняет рост курса драма ослаблением позиций доллара на международных рынках. Действительно ли это реально влияет на наш внутренний обменный курс?
«Крупные мировые колебания курса доллара случаются два-три раза в год. Они, конечно, влияют на соотношение доллар-драм, но то, что происходит в Армении – это сильная тенденция драма к укреплению. Процесс этот ведет вперед драм. Когда журналисты задают вопросы только о долларе, ЦБ может указывать на падение курса доллара на международных рынках», – говорит Агаси Мкртчян.
Но вообще-то, считает, А. Мкртчян, обменный курс нельзя считать отдельным фактором. «Это ценовая переменная, как и рост цен. Рост цен тоже нельзя рассматривать в отдельности. Когда ты говоришь, что рост цен составил 6 процентов, и это плохо, то должен объяснить также, что привело к этому. Рост цен – это показатель, свидетельствующий о каких-то процессах. Надо проанализировать этот процесс. То же самое относится и к обменному курсу. Нельзя вообще сказать, плохо это или хорошо – укрепление драма? Следует прежде рассмотреть факторы, которые привели к подорожанию драма – хорошие это факторы или плохие? Конечно, то, что стоимость доллара упала с 600 драмов до 400 – плохо. По крайней мере, с точки зрения экспортеров. Но надо взглянуть пристальней: а может, драм пришел к такому состоянию в результате каких-то положительных процессов? Или наоборот: может быть, доллар упал до 400 драмов в результате таких негативных факторов, которые могут привести к еще более отрицательным последствиям?
И, тем не менее, в силу чего произошло столь беспрецедентное укрепление драма? Г-н Мкртчян объясняет это так: «После 1995-1996 годов были приняты основные экономические ориентиры: плавающий курс, низкая инфляция и т. д. После этого курс валют начал расти, и мы, кажется привыкли к этому. Происшедший в течение 2001-2001 годов рост, когда доллар дошел до 600 драмов, мне кажется несколько непонятным: у нас имелись гигантские потоки из разных фондов, у нас начал активизироваться экспорт, мы и тогда получали трансферты из-за рубежа…После этого начался обратный процесс. Главным тезисом была смена экономического курса. Было принято политическое решение о том, что валюта больше обесцениваться не должна. Однако решение это было принято не для курса, а для роста цен. Давайте вспомним, что именно произошло. С 2001-го года начался двузначный экономический рост нашей страны, и уже в 2003-м мы имели очень высокий рост цен. Стало ясно, что экономический рост приводит к росту цен – у экономики нет возможностей обеспечить рост без роста цен. Экономический рост и рост цен идут рука об руку. Однако наряду с ростом цен начинается и борьба за ресурсы, образно говоря, «температура» экономики повышается.
По мнению экономиста, рост цен заставил ЦБ пересмотреть свою политику: «В конце 2003-го-начале 2004-го у нас произошел 10-процентный рост цен, и ЦБ перестал скупать поступающие из-за рубежа валютный потоки. Это значит, что в смысле тенденций в экономике ничего не изменилось, но изменилась сама политика – в сторону абсолютного неприятия роста цен. Было принято решение, что 10-процентный рост это слишком много, должно быть 3 процента. В связи с этим были сделаны некоторые уточнение, после которых и начался процесс роста драма».
Г-н Мкртчян затруднился сказать, сколько еще будет длиться этот процесс. «В Армению и сейчас продолжают поступать очень высокие потоки. Дело осложняется еще и тем, что нет всеобъемлющего исследования , растут ли трансферты у всех соразмерно, или какого типа потоки поступают. Мы не видим, какой рост происходит у каждой доходной группы. Указывается, что трансферты выросли на 30 процентов. Однако когда кто-то посылает родственнику в Армении 50 тысяч долларов, и он на эти деньги покупает квартиру, то это скорее не трансферт, а капитальное вложение. Следует дифференцировать текущие и капитальные потоки. И я не видел убедительных доводов в пользу того, что трансферты быстрыми темпами растут у всех доходных групп».
Есть два варианта рассмотрения проблемы, считает Агаси Мкртчян: «Можно рассматривать Армению только в ее административных границах и сосредоточить внимание только на проблемах этой территории. А можно взять, образно говоря, «виртуальную Армению», включая в нее также поживающих в диаспоре наших соотечественников. Если рассматривать в первом варианте, что в результате подорожания драма внешняя конкурентоспособность Армении действительно страдает, а экспортные отрасли теряют значительные суммы. С другой точки зрения, однако, экспортом Армении можно считать и выехавшую из Армении рабочую силу, трансферты же считать платой за этот «экспорт». И если взять эту рабочую силу как экспорт (я говорю «если», а не утверждаю, что это именно так), то если получаемые взамен потоки столь велики, что смогли вызвать признаки укрепления, то остальные экспортирующие отрасли можно считать малосущественными. В этом случае нашим основным экспортным «товаром» становится вроде бы рабочая сила – она становится чем-то вроде нефти. Это значит, что очень важно сознавать, с какой именно точки зрения рассматривать вопрос – реальной экономики, которая размещается на территории в 30 тысяч квадратных километров, или виртуальной, которая охватывает все армянство».
Но в этом случае – если рассматривать рабочую силу как экспортный «ресурс», – окажется, что он работает в убыток: получаемые суммы растут, а их покупательная способность падает. Выгодна ли нам такая ситуация? «Покупательная способность падает именно потому, что присылают слишком много, – объясняет экономист. – Люди жалуются, что получаемые ими 100 долларов раньше стоили гораздо больше, чем сегодня. Если бы ему посылали больше, скажем, 200 долларов, то он был бы доволен и оказался в выигрыше. Но ведь больше посылают все! Вот этот излишек и создает дополнительный спрос. Внутреннее предложение Армении не в состоянии за короткое время удовлетворить этот спрос».
По мнению многих, наш экономический рост должен соответствовать росту трансфертов, то есть, быть в районе 30 процентов. Агаси Мкртчян не согласен с такой постановкой вопроса. «Экономика Армении говорит: «Я не могу расти больше чем на 10 процентов!» 10 процентов – это уже суперцифра. Скажем, получатель трансферта начал получать на 20 процентов больше. Тот, кто получает на 20 процентов больше дохода, желает тратить на 20 процентов больше, покупать больше товаров и услуг. Часть этого добавочного спроса покрывается за счет импорта. Остальная часть, которую должен обеспечить внутренний рынок, фактически не покрывается. Лишние доллары люди переводят в драмы и хотят потратить побольше на местные товары и услуги, скажем, на сельхозпродукты. Однако экономика Армении не может производить больше сельхозпродуктов того же качества и по той же цене. В результате возникает опасность роста цен, ЦБ получает сигнал этой опасности и перестает скупку валюты. Драм вырастает еще больше. Повторяю: у Армении нет столько ресурсов предложения, чтобы суметь за короткое время удовлетворить добавочный спрос, обеспечить соответствующее предложение. А самым фундаментальным компонентом является именно предложение – именно этим процветающие страны отличаются от остальных».
Но действительно ли заданный в начале данной статьи вопрос – «Обесцение доллара или укрепление драма?» – имеет столь уж важное значение? Ереванца, скажем, называют орех «ынкуйз», карабахцы – «чхопур», аштаракцы – «пурчулук», кто-то еще – «попок», но все они разумеют под всеми этими словами один и тот же орех. И важно, наверное, не спорить, которое из этих слов точнее, а подумать о том, как самым простым образом расколоть орех и использовать его ядро. И в этом смысле, пожалуй, не имеет значение, называть ли явление «укрепление драма» или «обесценение доллара», ибо всем понятно, о чем речь. Но получается, что мы оказались в своеобразном заколдованном кругу. Чем больше денег приходит извне, тем сильнее становится драм, но чем сильнее становится драм, тем больше денег присылают извне… А тем временем местное производство, особенно ориентированное на экспорт, несет крупные потери, страна впадает во всю большую зависимость от «внешних пособий», и Армения, как ни грубо это звучит, превращается в страну-паразита. Получается что народ, раньше умевший добывать хлеб из камня, теперь сидит сложа руки и ждет заграничных денег, чтобы купить пропитание. Где же выход и что следует делать? Надо ли предпринимать хоть что-то, или же ничего не делать и ждать, пока нашим зарубежным соотечественникам не надоест посылать нам деньги или пока они не пристроят у себя – в россиях и америках – всех своих еще остающихся здесь родственников? На извечный сакраментальный вопрос «Что делать?» экономист Агаси Мкртчян отвечает: «Если взять республику Армению со всеми ее 30 тысячами квадратных километров географического пространства, то укрепление драма действительно вредно – в первую очередь для импортеров. В этом случае единственный вариант – чтобы эти люди (т. е. получатели трансфертов. – Б. Т.) не тратили получаемые ими суммы. Необходимо уменьшить спрос, хотя это и ударит по экономическому росту. А вот как это сделать, я не могу сказать. Может быть, следует подумать о фискальном инструменте и сформировать большие бюджетные резервы, предназначенные для более худших времен?..»
В самом деле, трудно уговорить людей не тратить свои деньги. В конце концов, они не просто пускаются на ветер, а тратятся для удовлетворения вполне конкретных нужд – на выживание и существование. Мы уже писали о том, что президент России поручил министрам финансово-экономического блока предпринять шаги для поддержки собственных производителей. «Укрепление рубля может в этом году стать роковым для нашей экономики», – сказал В. Путин. Может быть, поглядеть, что будут делать русские, и скопировать их шаги?
Если согласиться, что рост стоимости драма обусловлен экономическими факторами, изменениями политики и отмести как лживые утверждения в прессе о ереванской квартире председателя ЦБ Тиграна Саркисяна стоимостью 400-500-тысяч долларов, его собственном таксопарке стоимостью в полмиллиона долларов, если считать, что и Т. Саркисян, и стоящие выше него государственные мужи все как один святы, беспорочны и радеют только о благе страны, то все равно кое-какие вопросы по-прежнему остаются без ответа. Если вы беспокоитесь из-за роста цен, то почему не хотите побеспокоиться о промышленности и экспорте? А еще: кто решает, какой вопрос приоритетный, а какой нет? И кто совершенно спокойно согласился с перспективой, что Армения должна превратиться в ничего собой не представляющую, ничего не производящую страну в унизительным статусом «высокочтимой международной попрошайки»?
От редакции: газета готова выслушать и представить также мнения других специалистов о поднятых вопросах.