Так уж получилось, что за последний месяц я успел побывать в дальних районах как Армении, так и Карабаха. В обоих случаях впечатление было более чем давящим: отсталые села, отсутствие необходимых инфраструктур, какие-то выплачиваемые из государственного бюджета пособия или пенсии, не решающие ни одну из проблем.
Либо осел, либо хозяин
Меня ошеломила независимость живущих здесь людей. Они живут свободно и независимо в своих горестях и нищете, не ожидая ничего ни от центральных, ни от местных властей. Они не жалуются, не требуют повышения своего благосостояния, поскольку никогда его не видели и не знают, что это за штука и чего им требовать. Ереван или Степанакерт для них – нечто вроде далекой заграницы, капиталистической страны, куда при советах запрещалось ездить, а в наши дни – и возможности такой нет.
Капитализм незнаком им, однако, вовсе не из-за дальности, а потому что есть села, где нет магазина, села, где нет денег, которые могли бы превратиться в товар и вновь обратиться в деньги. Если повезет и не будет засухи, а полевки и саранча не сожрут урожай до срока, то удается собрать немного пшеницы, а если очень повезет, то оттуда-то придет в село человек и заберет это зерно в обмен на одежду и обувь и получится что-то вроде торговли. Если же не приедет… Ну не обменивать же свое зерно на соседские, да и в бак машины односельчанина зерном не заправить, чтобы отправиться в райцентр по исключительно важному делу спроса-предложения.
Но бывает, что случается засуха, бывает, что полевки и саранча пожирают все прямо на глазах. Согласно капитализму, крестьянину предписано производить и реализовать произведенное на рынке. Но крестьянин не выполняет этот приказ, и это единственное, за что его не наказывают за невыполнение приказа. Например, когда сыну крестьянина исполняется восемнадцать лет, ему приказывают идти служить в армию. Крестьянскому и в голову не приходит отказываться от службы, ибо служба в армии – это отличная возможность сравнительно сытно питаться и сравнительно прилично одеваться.
Крестьянину приказывают также платить налог на имущество, и если он не платит, его если даже не наказывают, то во всяком случае притесняют, напоминают, стыдят и позорят. За владение одним ослом взимают четыре тысячи драмов в год. И никак не получается уплатить эти четыре тысячи зерном или другими продуктами, не в силах крестьянин и написать своему вкалывающему за границами близкому: мол, если пришлешь денег, то добавь еще четыре тысячи за осла. И пока крестьянин чешет затылок, не зная, как выйти из-под этого ослиного налога, смирное это животное продолжает семенить по считающимся государственной собственностью тропинкам, есть считающуюся государственной собственностью траву и загрязнять отбросами животного происхождения считающуюся государственной собственностью природу.
А пока покорное животное делает все это, приходит время местных или общегосударственных выборов, и накатившие в село на джипах и Мерседесах люди обещают крестьянину уплатить налог за осла, лишь бы его хозяин отдал свой голос кому надо. Люди эти, разумеется, дают и другие обещания – в расчете на достаточно долгий поствыборный срок, то есть всячески тянут с выполнением обещаний в полном соответствии с железной логикой: за это время либо осел копыта отбросит, либо хозяин…
Дом торжеств
У дальних сел множество нужд и забот. Важнейшая из них – проблема питьевой и оросительной воды. Люди с ведрами и всякими другими емкостями тащатся за многие сотни метров за водой. Те, у кого имеется лошадь либо осел, грузят на них уже бидоны и баки. Вот так и доставляют к «месту потребления» питьевую воду, обогащенную остатками растительного и животного происхождения. Что же до оросительной воды, то ни один осел не выдержит такой тяжести.
Сельские улицы и дороги, связывающие села между собой, наводят на мысль, что человечество до сих пор не изобрело ничего иного, кроме вьючного и гужевого транспорта. Пешие же переходы хоть и полезны для здоровья, но вредны для жизни. Встреча с голодным хищником неизбежна – кем бы он ни был. Женщина-врач из Вардениса описывала свою встречу с волками так, будто пересказывала общеизвестный рассказ Туманяна.
Телефон в дальних селах не средство связи, а роскошь. В многих селах просто нет телефонной сети. Так что лозунг «АрменТела» – «Давайте поговорим!» действует здесь в буквальном смысле. Если кому-то нужно связаться с врачом, живущей в соседнем селе (той самой, что встретилась с волками), то ему следует самолично отправиться туда и поговорить. Что за это время случится с врачом, уже никак не дело сферы связи.
Тем не менее, большая часть руководителей сельских общин, с которыми мне выпал случай поговорить, на мой вопрос, что в первую очередь необходимо селу, отвечали: «Дом торжеств». Это такое учреждение, где проводят свадебные и траурные церемонии, проводы в армию, «последний звонок» (если выпускников больше двух) и другие мероприятия.
Логика везде одинакова: если нет хлеба, надо есть пироги. Если же нет ни хлеба, ни пирогов, то надо поискать всяческие поводы напомнить людям, что мы – победивший народ. А если победили, то, значит, не потерпели поражения, следовательно, нечего искать виновных там, где все безгрешны.