– Вышедшая уже из состава правящей коалиции «Страна законности» заявила, что перемещается в оппозиционное поле. Оппозиция же заявляет, что «после покаяния прощаются все грехи», то есть, что вчера еще властная ПСЗ может покаяться и пополнить ряды оппозиции. Как вы относитесь к этому?
– Во-первых, поле оппозиции вовсе не приватизировано кем-то. Хотя бы той причине, что как власти, так и оппозиция должны быть сменными. Идеальная схема состоит в том, что оппозиция становится властью, власть – оппозицией. Но даже если смена оказывается не полной, а частичной, то и оппозиция , и власть все равно изменчивы. Кроме того, статус оппозиции дают не другие действующие в этом поле партии, а народ. Это не закрытый клуб, где новичков принимают по рекомендации и с согласия остальных членов. Сам народ должен признать какую-либо партию или политического деятеля оппозиционными – определяющим является только это. Если народ признает «Страну законности» оппозицией, то это все решит. Сообщения о событиях, происходящих со «Страной законности» были подобны тому, как если бы на площади шла публичная экзекуция преступницы, и очевидцы ее с техническими подробностями рассказывали другим, как ее колесовали, четвертовали, вешали и рубили голову… На деле же исполнительная власть совершила расправу над законодательной властью или одной из политических партий этой законодательной власти. События эти сходны с теми, что произошли во времена государственного переворота 1997-го, когда фракция «Республика» составляла еще большинство в НС и правительство подчинялось ему. И это правительство восстало. То есть, исполнительная власть выступила против породившей ее законодательной власти. Так обычно и происходит: дети пожирают своих родителей. События и 1998-го, и 1999-го, и 2006-го знаменательны для меня с той точки зрения, в каком состоянии находится наше политическое поле вообще. Они стали еще одним и, на мой взгляд, совершенно излишним доказательством того, что мы не являемся ни демократическим, ни правовым государством, поскольку у нас не действует принцип разделения властей. Волею судьбы, однако, сложилось так, что в политической среде – в законодательном поле – какое-то шевеление, сопротивление, тем не менее, есть. Судебная система полностью подчинилась исполнительной, и если здесь даже случаются крошечные мятежи, они проходят незаметно. И законодательная, и исполнительная система у нас формируются исполнительной властью.
– Какова же во всем этом роль основного члена коалиции – Роберта Кочаряна?
– Именно он стоит на верхушке пирамиды исполнительной власти. У таких систем имеется классовое определение – тоталитарная система, неправовое, недемократическое государство. Следовательно, незачем ни злорадствовать, ни ждать, кто пострадает больше всех – в зависимости от личных симпатий или антипатий. То, что произошло со «Страной законности», наша общая беда. Это отражение загрязненности нашей политической среды.
– Вы сказали, что не сама оппозиция в политическом поле определяет, что может пополнить ее ряды, а кто нет. Но разве сегодняшняя оппозиция, которая выступала также против Артура Багдасаряна и его партии, не должна возмутиться тем, что исключительно провластная партия в одночасье уходит «из князи в грязи» и заявляет, что ее место в оппозиции?
– К счастью или несчастью, но политический лексикон не приемлет выражений наподобие супружеской верности и тому подобного. Не хочу приводить примеров – все знают, что это совершенно естественный процесс, в котором какое-нибудь явление может обратиться в свою противоположность. Не забывайте, что именно самые ревностные из христиан становились потом самыми ревностными их преследователями. Никаких препятствий я не вижу. Наоборот, все эти разговоры свидетельствуют лишь, что и в среде оппозиции взаимоотношения отнюдь не демократические. Да, та или иная политическая сила может находиться какое-то время в одном лагере, затем пересмотреть свою позицию и перейти в другой. Черчилль несколько раз менял партии.
– Но ведь должен же кто-то напомнить Артуру Багдасаряну, кем он был!
– И такие вопросы задаются. Но, я думаю, Артур Багдасарян настолько сведущ, что сможет дать рациональные ответы. Мы должна подняться выше терминов, описывающих индивидуальную нравственность и бытовые взаимоотношения. Ведь речь идет о политике! Более того, надо сделать все возможное, чтобы происшедшее с ПСЗ способствовало оздоровлению нашей политической атмосферы. Когда Ельцин стал лидером демократической России и встал рядом с демократической Россией, никто каждый день не напоминал ему, что в свое время он был членом политбюро. Вот и Гагик Арутюнян сейчас возглавляет Конституционный суд, и Роберт Кочарян у нас президент, но никто не напоминает им об их коммунистическом прошлом или о членстве в АОД. Прошло, что и говорить, имеет значение, но определяющим является не это. Мы должны привыкнуть к тому, что политические силы могут менять свои орбиты. Главное, чтобы свои принципы пересматривали они сами. И это должно происходить публично, а не закулисно. Все акцентируют внимание на том, что заявление о выходе из ПСЗ пишут и из нее выходят бизнесмены. Но ведь это прежде всего означает презрение к избирателям! Сколь бы фальсифицированными ни были выборы, сколько-то голосов они ведь получили, представляли какие-то округа и несколько лет ассоциировались именно с этой партией. И выходить из этой партии, ничего не говоря и ничего не обосновывая, означает в первую очередь презрение и пренебрежение к избирателю. Избиратель должен знать, из-за чего произошел этот разрыв.
– Как вы считаете, верны ли указанные А. Багдасаряном причины выхода ПСЗ из коалиции, или же правдивы утверждения близких к властям источников, что на выборах 2007-го на роль «главного оппозиционера» в НС определена ПСЗ и что все происходящее есть не что иное, как один из шагов для достижения этой цели?
– Я не сторонник теории заговора. Все эти процессы реальны и самопроизвольны. Кроме того, нынешние властители Армении и в бытность в Карабахе, и после прихода в Армению после 1998-го показали, как они могут относиться к непокорному парламенту, да и вообще к своим противникам. То, что сейчас происходит у нас, в смысле технологии и приемов, отрабатывалось еще в Карабахе и в 1998-м – в Армении. Последние события – это удар по одному из важнейших государственных институтов, по парламенту. Исполнительная власть показывает, что законодательная власть может иметь в нашей системе лишь производное, придаточное, ублюдочное значение. И тот, кто осмелится хоть на полшага высунуться за определенный придатку круг, будет тут же наказан. Так что все это лишь выявило состояние нашей политической атмосферы. Должен сказать, что наши политические партии находятся в довольно жалком состоянии. Это относится ко всем – и к бывшим правительственным партиям, и к нынешним. И к оппозиционным тоже. Выясняется, что все они – очень слабые, уязвимые и нестабильные структуры. Кстати, в основу создаваемых сегодня новых партий неосознанно закладывается тот же порочный принцип. В Армении именно в этот момент идет формирование как минимум двух новых партий. Из информации о партии «Объединение во имя Армении» мы, граждане, ничего уразуметь не можем. Мы не понимаем, что это за партия и чего она хочет? Во-первых, чего они хотели, но не сумели сделать в качестве власти, и теперь решили создать новую партию? Во-вторых: чего они хотят? Мы вдруг узнаем, что они создали в Ванадзоре 16 контор или, скажем, штабов, офисов. То же самое можно сказать и о «Процветающей Армении». Партия эта не вступает в дискуссии с другими политическими силами Армении, никого не посылает на форумы, на дискуссии и не дает гражданам сориентироваться, ради чего они должны отдавать за нее свой голос на предстоящих выборах. Они просто демонстрируют, что являются самыми щедрыми «спонсорами». Технология будущих выборов уже наметилась.
– Вы сказали, что «Страну законности» сожрала та самая система, которую она же и вскормила. А можно ли сказать, что эти новосоздаваемые партии, выпестованные этой же системой, будут проглочены этой же властью?
– Пока режим обладает силой и необходимыми ресурсами, стоит только им – и «Процветающей Армению», и «Объединению во имя Армении» – вякнуть поперек хоть полслова больше дозволенного имя, и они тут подвергнутся тому же наказанию. Без всякого сомнения, ибо такова доминанта самозащиты администрации, вопроса, быть ей или не быть. Пойди, например, министры от ПСЗ против решения правительства, вопрос об их отставке был бы правильным, ибо правительство должно быть единым. Но недопущение другого мнения в Национальном Собрании – это уже неприемлемо. Тем более, что мнение самого Артура Багдасаряна не отличалось коренным образом от точки зрения властей. Он говорил о темпах.