Моноспектакли трудны для восприятия: один-единственный актер должен
постоянно удерживать внимание зрителей. Почетный гость третьего
международного фестиваля «Арммоно», известный грузинский режиссер
Роберт Стуруа, спектакли которого идут на многих сценах мира, сказал
как-то: «Хороший режиссер – в первую очередь зритель: он должен
смотреть на свою постановку глазами будущего зрителя».
Стуруа подтверждает, что актерский театр давно уже преобразился в
режиссерский. Но монотеатр – все же в первую очередь актерский театр. В
моноспектакле невозможно скрыть силу и возможности актера – слабый
актер просто «не потянет». В этом году «Арммоно» отдал предпочтение
Шекспиру, тексты которого таят в себе огромную глубину и страсть, и
эксперименты с шекспировскими героями могут завести очень далеко. Но
Шекспир может и завести актера в ловушку, ибо самый главный и
единственный герой должен нести на своих плечах весь груз сценической
ситуации. Весь сюжет невозможно сыграть целиком, надо найти неожиданные
решения.
Шейлок с родины Шекспира
Британский актер Гаррет Армстронг, прошедший блестящую актерскую школу,
работал в Шекспировском Королевском театре и привез в Ереван трактовку
образа Шейлока – самого сочного из героев «Венецианского купца».
Еврей-ростовщик Шейлок требует от разорившегося Антонию часть его тела
– словно воочию желая подтвердить расхожее заблуждение, будто все евреи
отвратительные и презренные люди, обязательно с огромным кривым носом и
начисто лишенные совести. Во всяком случае, именно так представляли
евреев англичане в шекспировские времена, хотя в средние века евреев в
Англии не было и сам Шекспир не был знаком с представителями этой
нации. Изгнанные из Англии евреи поселились в венецианском квартале под
названием Гетто. В довольно длинной этой постановке показывались,
представлялись и обыгрывались Шейлоки, воплощенные в разные времена и
разными актерами. Представлялась и история евреев -от Моисея, Иуды,
Марии и Иисуса и до созданных Гитлером газовыми камерами и
обязательного для всех евреев ношения звезды Соломона. Представление
идет почти без всяких декораций, с редкими музыкальными вставками. Все
построено на речи актера, но поскольку она на английском, да к тому же
достаточно сложна, то оставляет зрителей практически безучастными. И
хотя текст действительно интересен, он похож на лекцию или собрание
исторических экскурсов. Армстронг действительно хорош – гибко и
мастерски меняет интонацию и акценты. О Шейлоке он рассказывает от
имени его друга Тувала, которому Шекспир в «Венецианском купце» уделил
всего несколько строчек. В этой полуторачасовой постановке (рекорд для
моноспектакля!) актер из Англии пытается исправить историческую и
сценическую несправедливость, выдвигая на передний план персонаж
второго плана – хитрого, ненавидящего христиан и руководствующегося
жаждой мести ростовщика Шейлока. Интересны и поучительны сыгранные в
прошлом английскими актерами Шейлоки – начиная Шейлоком ведущего актера
шекспировского театра Ричарда Бербиджа и кончая Шейлоками Генри Ирвина
и Эдмуна Кина. Армстронг не играет Шейлока – он комментирует этот
образ. И показывает, что Шейлок, отвечающий злом на зло, может быть,
даже жертва. Моноспектакль этот очень цельный, но в то же время он
действительно несколько скучен. И совсем напрасно начали с его середины
покидать зал студенты Театрального института – они могли многому
поучиться.
Король Лир Карена Джанибекяна
Образ Лира должен перебродить и созреть. Некогда могучий и гордый
властелин, одинокий и покинутый под конец жизни, ныне никому не нужен.
В первую очередь не нужен своим дочерям. Трагедия Лира заключается не в
одиночестве, а в неготовности смириться с этим одиночеством. Он сам
принимает решение отказаться от власти и без этой власти превращается в
«никого». Лир Джанибекяна предстает перед нами уже покинутым, и все его
взаимоотношения с окружающим миром остались в прошлом. Ему остается
только вспоминать об этом, грозить небу, сетуя на поведение своих
неблагодарных дочерей. Звучат фрагменты из разных монологов,
представляющие Лира то как короля, то как шута, поскольку, как считал
Шекспир, человек от великого ума либо впадает в безумие, либо
превращается в посмешище. Лир-Джанибекян буквально увяз в паутине
(именно такова декорация) и не видит спасения. Зритель любит
Джанибекяна и ждал от него впечатляющей игры, однако спектакль оказался
слабым и лишенным цельности. Лир-Джанибекян уже на самом дне жизни, это
неряшливый и беспомощный старик, пишущий воспоминания о своей жизни. Но
вот его воспоминания не оставляют впечатления трагичности – то ли из-за
слабого голоса, то ли от слабой режиссуры. Джанибекян мог бы быть
блестящим Лиром – в его характере есть необходимые качества трагика,
однако в представленных на «Арммоно» «Воспоминаниях короля Лира» образ
его не претерпевает развития: Лир похож скорее на бурчащего старика,
который еще может преобразиться. Но лишь в шута, и никогда – в короля.