Марал Петян и Артур Папазян очень красивая и гармоничная пара. Оба служат искусству и живут им. Пианист Артур Папазян хорошо известен армянскому зрителю. Он родился в Ереване, учился в музыкальной школе им.Чайковского, выступал с концертами. Потом уехал в Америку. Встреча двух армян была судьбоносной для нашего искусства, так как живущая в Нью-Йорке Марал и Артур, некоторое время проживая в Америке, решили переехать в Армению и поселиться Ереване. Сейчас у них есть большуая, светлая квартиру, которая одновременно похожа на концертный и выставочный зал. «Мы хотели бы иметь павильон, где Артур мог бы играть и где демонстрировались бы мои картины. Мы уже справили новоселье. В начале марта Артур дал концерт дома»,- говорит Марал Петян, которая является лучшим другом и советником мужа. А Артур является источником вдохновения Марал.
Марал начала рисовать случайно. Однажды она проснулась и поняла, что хочет рисовать, хотя до этого никогда не брала кисть в руки. А сейчас у нее большая коллекция картин. Ее картины очень чувственны и интимны, и почти во всех картинах изображен Артур или впечатления от его исполнений. Марал Петян – женщина с тонким вкусом и большая патриотка. Говоря об армянах, она всегда употребляет слово «мы», поскольку чувствует себя частицей Армении. У нее редкая и трудная специальность. В Америке работала в сфере строительства подземных сооружений – тоннелей, мостов, чертила проекты водоканалов. Переехав в Армению, Артур и Марал начали новую страницу жизни. «8 месяцев, как мы переехали в Армению и не представляли нашу жизнь в другом месте. Особенно для меня это было важным. Я родилась, выросла в Алеппо, четверть века тоже жила в Америке»,- говорит Марал Петян, картины которой – переживания очень мягкого и одновременно уверенного в себе человека, наблюдения богатой душой женщины. Когда лучший друг Марал, известный скульптор Арто Чакмакчян впервые увидел ее картины, сказал. «Очень хорошие, но не понимаю какой школе принадлежит автор».
В образах Марал нет детальных частичек, они очень ясны, красочны и чисты. Изображенные ею Масис и хачкары имеют глаза, которые, по мнению автора, смотрели друг на друга , говоря – почему нас оставляют? Марал уверена, что заброшенный дом или страна могут обидеться, и должны быть достойны награды жить на собственной земле.
– Вы приехали в Армению, охваченные идеалистическими настроениями. Не разочаровались?
– Идеализм – очень личное. Для нас родина всегда была напервом месте. Хорошо сознавая свою историю и корни, мы понимали, что однажды обязательно вернемся. Это был лишь вопрос времени. И физически, и морально мы должны быть в Армении. Мы очень хорошо знали, куда едем. Я хорошо чувствую себя в Ереване.
– Успели познакомиться с городским транспортом? Это – самый действенный фактор понимания города.
– Пока не пользовалась, поскольку живу в центре города. Но очень люблю ходить на рынок. В Ереване я вижу хорошо одетых и красивых девушек и восхищаюсь их отношением, они как будто говорят – этот город наш. От такого отношения получаю огромное удовольствие, просто ликую. Но в Ереване для меня есть очень неприятное явление – это люди, курящие на улицах. Видя людей с сигаретой во рту, всегда спрашиваю – зачем куришь? Удивленно смотрят на меня. Думают, кто я такая, что делаю им замечание, но многие тушат сигареты. Думаю, из Америки только одно нужно перенять – «некурение». Скажу, что другой хорошей вещи в Америке нет.
– Не пытались работать по вашей специальности в Армении?
– Нет. Правда, в Армении много строят, но к сожалению все стройки поднимаются ввысь, а у меня другая специальность. Но та работа, чем занимаюсь – биотехническая инженерия, делает также геометрические расчеты. Я занимаюсь разного вида подземными строениями, делаю расчеты по взрыву и укреплению подземных вод, земель, скал. Надеюсь, что буду работать. Слышала, что на реке Мармарик есть водоканал, которая частично рушится. Меня спросили, буду ли я работать с коллективом по восстановлению этого канала. Ответила – с удовольствием. Основа каждого строитепьства должна быть крепкой. Например, крен Пизанской башни происходит из-за наклона земли. Решение и исправление подобных наклонов моя специальность. Нужно делать так, чтобы в результате исправления не появились другие нарушения.
– Знаете, огромное строительство нашего города вызвало у многих ереванцев вопрос о безопасности зданий.
– О Ереване не могу говорить фактами. Наверно и не имею права. Но знаю, что насколько мы патриотичны, настолько и небрежны. В случае необходимости все сделаем для дома. Думаем – это мое, должно быть хорошим, а это чужое, что бы не было – ничего. Не могу хорошо объяснить, но думаю, что так бывает для армян, живущих везде. В Италии или Франции, если начинается систематическое строительство , все очень хорошо изучается. Это исходит от богатства и стойкости страны. Строительство не должно быть за счет потерь. Вид города изменится и должны знать, кто выиграет в результате.
– Может часто думаем – сегодня пусть будет хорошо, а завтрашний день не важен.
– Это очень армянская черта. Мы дальше своего носа ничего не видим, поэтому нас так мало. Мы должны сделать все, чтобы сохранить нашу родину. И это особенно должно быть делом армян, живущих в Армении, потому что о диаспоре в этом смысле можно и не говорить. Это такая мешанина, которая не имеет ни описания, ни искусства. Зарубежные армяне уже не армяне, особенно сейчас.
– Однако они более нежно относились к родному языку и пытались сохранить его.
– Сразу после резни у нас появилась очень хорошая диаспора. Дали миру Шагнура, Андраника, Царукяна. А сейчас можете назвать одного писателя? Если даже и пишут по-армянски зарубежные армяне, у них нет читателей. Если имеете в виду армян, в основном выехавших в Лос-Анджелес отсюда, то они находятся в искаженных обстоятельствах. Я не понимаю, почему армянин должен жить в Америке. Там армянин не имеет права жить как армянин.
– Может в Америке, как в жерле, лучше и легче жить?
– Нет, если бы вы знали, как там живут армяне, вы бы постеснялись. Давайте не обманывать себя. Армяне в основном становятся слугами других. А если удается наука или бизнес, то это делают не благодаря своей нации, а как личность. Америка в основном развивается за счет своих эмигрантов. Но нужно сознавать, что если 10 лет назад мойщик посуды в ресторане впоследствии может иметь свой собственный ресторан, то это сейчас невозможно. А если здесь начнешь систематически работать, то добиться успеха будет легче. Мы очень нетерпеливы. Я добилась успеха благодаря своей работе. Но знаю, что где бы ни работала так, имела бы успех.
– У вас очень выразительный художественный стиль. Интересно, когда начали работать, рисовали так же, что и сейчас, или были долгие поиски?
– Начала рисовать случайно. Очень хорошо помню этот день. Был 1993 г. В полдень рассерженная вышла с работы и пошла домой. Сказала Артуру – хочу заняться делом, которая не связана ни с твоей, ни с моей сферой, потому что оба они очень жестоки. Пошла в магазин красок и купила кисти и полотна. И начала рисовать. Дома были 4 цветка. Нарисовала и почувствовала, что, во- первых очень успокоилась. Я вообще очень люблю говорить, критиковать. И вдруг поняла, что могу без слов передать свои мысли. Каждая моя работа в действительности состояние пережитого. Чувства становятся картинами. Например, нарисовала «Ловушку» тогда, когда почувствовала себя в ловушке. А в 1998 г. нарисовала «Волну», чувствуя мощность волны океана. И неизвестно, этой волной нужно пренебречь или оставить, чтобы она тебе проглотила. У меня были такие переживания. Конечно я много рисую Артура. Его музыка будто целиком живет в моих клетках. Почувствовала, что могу ловить каждое его высказывание. Первым у Артура был Шопен, потом «Марал» Комитаса, «Девушка с льняными волосами» Дебюси.
Портреты Артура очень выразительны. Играя Бетховена он строг и собран, а исполняя Шопена более мечтателен. Да, под воздействием музыки меняется выражение лица человека.
– Для человека искусства Америка открывает большие возможности?
– В Америке нет искусства. Есть только бизнес в искусстве. Если кто-то и становится новатором, то у него появляется много имитаторов. Они хорошо продаются, а автор оригинала искажается, погибает и становится мусором. В Армении есть много людей искусства с богатой душой. Вообще, мы немножко амбициозны и не привыкшие к порядку. Да. наблюдаем за «непорядком» других, но сами не приучаем себя к порядку. 800 лет жили как рабы, и менять рабскую психологию трудно. Мы боимся необеспеченности, поэтому не выносим хорошее у других. С этой психологией и талантом, данным от природы, жить трудно. Таланту нужен порядок, чтобы был результат. Например, когда Артур делает попытки, я вижу, с какой скурпулезностью он относитья к работе. Чувство ответственности всегда должно быть. Например, в Америке я знала,что должна пойти на работу и для рисования у меня только суббота и воскресение. Никогда не имела студию специально для рисования. Когда рисовала, открывала коробки красок, закрепляла полотно и рисовала. И обязательно в воскресение ночью закрывала рисовальные принадлежности и ставила в шкаф, поскольку в понедельник должна была 1,5 часа вести машину, чтобы добраться до места работы. А иметь разбросанную студию не означает, что работающий здесь художник умнее аккуратного художника. Я не принимаю никакой неаккуратности.
– Когда-либо не пытались продать картины или выставить в музеях?
– Нет, они очень личные. И не думаю, что будут интересны для других. Но двери нашего дома открыты. У кого есть желание, может прийти и посмотреть. Только однажды представила 7 музыкальных картин в “Lincoln Center” во время концерта Артура. Картины висели на сцене, это было необычно, но, думаю, очень красиво.
– В последнее время очень много говорят о том, что в Армении мало женщин-политиков и нужно бороться за права женщин.
– Я уверена, что если бы не армянские женщины, Армения вряд ли просуществовала бы. Я уверена в этом. Хотя наши женщины лишены получения известности, они очень сильны и имеют силу воли. А чтобы быть лидером, нужно особое положение. Если бы вы знали, какие женщины входят в политику, убедились бы, что многие из них абсолютно недостойны. Смотрите на Кондолизу Райс. К сожалению, не лучшие, и не достойнейшие занимают высокие посты. Или должна быть хорошим пародистом, или же лжецом. Когда в Америке говорила, что человек врет, мне отвечали, что это политика. Получается, что политика равна вранью. Тогда не имеет значение, женщина ты или мужчина. Можно для образца иметь женщину депутата, но уверена, что ученая женщина не вступит в политику, не пойдет за титулами и не захочет плыть по течению. Это правильно для всех стран. Хочешь или нет, 51% населения нашей планеты составляют женщины и если хотим спасти нашу планету, должны права распределять поровну. Надеемся, что вскоре хорошие люди займут трудные должности. Когда работала в сфере тяжелого строительства, там не было ни одной женщины- строителя. И вообще быть женщиной считалось тяжелым проклятием. Когда решался какой-то вопрос, эти люди не придавали значения моему решению до той поры, когда становились перед фактом. Как женщина всегда чувствовала дискриминацию, но не придавала значения, просто сердилась, потому что страдала не я, а наука и природа. Я всегда пыталась с большой любовью относиться к природе. Например, когда проводила расчеты по строительству тоннеля. Пыталась вместо взрыва скалы найти более мягкие решения. Такая нежность свойственна всем женщинам.