1. Как сегодня предстает перед нами хачкар, этот знак, символ, тавро нашей христианской веры?! Кресты на камнях в органическом сочетании с орнаментальным декором можно увидеть по всей исторической Армении. Они и сегодня волнует нас.
Хачкар – это лишь декоративная каменная стела, олицетворяющая нашу несокрушимую веру в учение Христа, в историческую память или же это нечто иное? А может и то и другое вместе? Или нечто третье, скажем, элемент нашего быта? И если хачкар знак и символ, то, что несет этот знак, его каменные лики, фигуры, орнаменты, кружева? И каково содержание всей этой художественно-оккультной системы, если, конечно, эта система там есть? Хачкар символ национального самосознания или нечто другое?
И все же история хачкара, скорее, напоминает кардиограмму, как духовной, так и светской жизни народа. Удивительно, но хачкар стал частью большой каменной книги Армении, страницами которой есть его каменные плиты, стены храмов и церквей…
2. Поразительно, но некоторые вопросы могут остаться без ответа, потому что внутри самого народа потеряно содержание сакральной тайны. Собственно понятие сакрального вымыто и теперь, и из всего ХХ века. Потеряно – сказано сильно, точнее, оно выпало из поля зрения большей части человечества… Сакральное – притаилось. Оно вновь желает обрести свое место в быту и сознании людей, и этому чрезвычайно сильно начали помогать как кинематографисты, так и появившиеся ясновидцы и исцелители, колдуны и маги. Однако подлинно сакральное – притаилось. Однако мы вправе задать себе вопрос: было ли оно в армянской жизни, и когда оно присутствовало в нашем коллективном сознании? Безусловно, было! В раннехристианской жизни армянской нации оно было важнейшим, ибо без иррационального мышления трудно войти в религию, как в реальность. Именно поэтому верующие выдвинули главный христианский знак в качестве символа. Где-то в подсознании, или, даже в бессознательном, символ соприкасается с художественным мышлением и зарождается сакральный смысл, взгляд и форма. Скорее всего, новая религия дала огромный импульс всей психической энергии нации. Эта энергия находила свои пространства и в визуальном поиске созидания образа христианской отрешенности или сопричастности к вечной жизни. Крест и камень нашли в лоно самой природы согласие и покой, вызов и отрешенность, силу и любовь, вечность и мгновение…И время остановилось. Хачкар приобрел в самой природе Армении свое пространство жизни, ибо твердость и выносливость молчаливых камней – гранита или базальта постепенно сменял нарядный великолепный туф, спектр цвета у которого обширен, а природные свойства полны достоинства. Твердость и долговечность гранита или базальта вначале зарождения хачкара сменились мягким упорством и терпимостью туфа это и есть наше понимание безопасности, когда христианство уже не боялось, что может быть свергнуто. Так было и с архитектурой, когда на смену изумительной простоте и выразительности ранних церквей появились более декоративные храмы. По большому счету единение религии, природы и человека произошло с зарождением хачкара ()скорее всего конец восьмого начало девятого века), ибо хотя и базилики церквей еще продолжили строительную традицию язычества, но уже выстраивался знаменитый армянский стиль. Стрижиговский прав в одном, с ним в этом вопросе не спорит и В. Лазарев, армянский стиль это целостный и совершенно оригинальный архитектурный язык. Я бы сказал чистый, простой и высокий, как слово пророка. Именно в этих условиях и сформировался хачкар как знак. Так хачкар становился новым общенациональным символом. Ведь манускрипты или иные атрибуты монастырской жизни были для избранных. А хачкар на дороге или в поле, или недалеко от села и т.п. был универсальным прибежищем для верующих душ. Церкви первых столетий христианства в Армении создали тот неповторимый органичный образ в системе Бог-человека-природа, который свойственен и первым хачкарам. Все это говорит о том, что художественное восприятие народа шло в большом едином массиве, где каждое направление в искусстве имея свои специфические стороны в одном была едина – удивительное чувство пластики, где скромности и высокой вере была дана наивысшая свобода. Архитектоника этих церквей идеальна, пластика вбирала всю силу и смиренность верующего – ничего лишнего. Все подчинено духу, скромность, как высшая добродетель для творца. Безымянные мастера стояли вначале поиска гармонии. Так было с хачкаром.
3. Что же видим теперь. Сегодня остались лишь формальная и формообразующая стороны этого знака. Нам достались в наследство (после многих веков порабощения и последних десятилетий атеизма) только художественная оценка или ценность хачкара.
Но что нам всем не хватает сегодня, так это подлинной, а не формальной веры, в том числе и в содержании знаков, ибо составляющие живую ткань хачкара декоративные формы нам интересны лишь с одной – с художественной стороны. Как не печально, хачкар сегодня лишь утилитарное художественное произведение светского характера. И нам не хватает в нем высокого религиозного духа (и это уже длится два последних столетия), который уступил свои позиции лишь внешним признакам, – художественному вкусу, стилевым особенностям, мастерству каменотеса. А в советское время (с конца 60-х) профессиональным скульпторам.
Сакральное содержание хачкара пропало на пути своего выживания, преобразившись к Х-Х1 векам в устойчивый религиозный вектор. К 13 веку, а потом и до 15 века (противостояние византийцам, татаро-монголам) вновь ощущается прилив религиозной волны (например, гегардские или лорийские хачкары), однако чуть позже духовность вновь теряет свою высоту. Одновременно, обратим внимание на то обстоятельство, как сакральный или ранний хачкар в дальнейшем теряет единое тело камня, где органично выражен крест, простой, иногда примитивный орнамент. Сама форма камня и крест были единым целым, в дальнейшем же хачкар постепенно покрывается декоративным орнаментом. Декоративный орнамент становится все более и более развитым, он приобретает стилевые признаки для разных мастеров и для разных областей исторической Армении. Так что можно говорить о профессионализме в исполнении хачкара, где присутствует осмысленная композиция и сложный, лаконичный по рисунку и орнамент и фигуры. Красота великолепных орнаментов разрушала внутреннюю силу ранних хачкаров, становясь важнейшим фактором развития этого декоративного жанра в скульптуре. Теперь стилевые решения превалируют над содержательной частью, особенно вымыт вектор религиозного духа, который в определенные периоды истории совпадал, а иногда заменял этот дух.
4. Мы имеем дело с удивительным феноменом, когда религиозно-культовое художественное произведение в полной мере отражает, как кардиограмма, наш национальный путь в христианстве. Это означает, что мы можем через биографию развития хачкара проследить наше понимание христианства на различных этапах национальной жизни, истории. Здесь явственно будут видны наши спады и падения не только в материальной части (экономике в частности), но что чрезвычайно важно в вере.
Собственно мы теряли веру не с точки зрения религиозности, но с точки зрения воплощения этой религиозности в произведение искусства. Сила религиозности постепенно переходила в личное, а личное преобладало или находило свое поле битвы или самовыражения в быту, где незащищенная национальная жизнь сталкивалась с представителями иных религий и наций. Вся актуальность и беззащитность религиозного чувства выплескивалась не в хачкары или книжные миниатюры, а в определенное противостояние внутри данного государства, поработившее армянский народ в данный период времени. К 17-18 векам хачкары становятся атрибутом светского достатка с одной стороны, а с другой символом принадлежности к христианству. Ведь с потерей многих институтов государственной системы возвышающаяся церковь в деревне или в городе и кладбища были символами принадлежности к армянской нации, вектором продолжения важных традиций. Это хорошо видно во многих сохранившихся хачкарах, в том числе и в джугинских и норадузских. Хотя хачкары, как выразители социального положения существовали и раньше, например, это хорошо видно в хачкарах Нораванка или Гегарда, но как массовое явление проявляется именно в эти века.
5. Были знаменитые хачкары в нашей истории (Сирун хачкар),были и такие, которые сражались, и продолжают сражаться как воины (совсем не давно уничтоженные джугинские или выстоявшие карабахские хачкары),были и такие, которые жили как мудрецы (ахпатские или сюникские), выстояли как справедливость (Мхитара Гоша, нораванкские), в истории нашей культуры. Нашего национального сознания. И все они излучают свет высокого понимания роли традиции в нашей жизни. Ибо трудно и подумать, где мы с такой последовательностью отстаиваем интересы памяти и глубокого понимания последовательности родовой жизни как не в хачкаре.
6. Парадоксальна судьба хачкара как исследуемого материала. Русский исследователь А. Якобсон, один из немногих, кто попытался хоть как-то осмыслить, вникнуть в суть художественного явления ни как не касается самой главной составляющей хачкара – его содержания – оккультно-религиозной основы. Хотя это не удивительно, ведь для такого подхода было не мало причин, Якобсон и последовавшие за ним иные исследователи занимались темой хачкара в период правления воинствующего атеизма. Однако описательность является его главным недостатком этого научного труда. В то же время, его же преимуществом, ибо за эти десятилетия (исследование писалось с тридцатых годов ХХ века, в период агрессивного атеизма) многие хачкары бесследно исчезли, уничтожены или неизвестно где находятся, а здесь они остаются жить. Интересные отдельные мысли, наблюдения высказывают канадский скульптор А. Чакмакчян и французский искусствовед С.Тер-Нерсесян. В основном это касается художественных особенностей хачкара, его декоративно-прикладных характеристик. В частности композиции, стилистики, декоративных элементов.
7. Вчера долго говорили с художником Эдуардом Харазяном. Он выдвигает идею, что хачкары были первыми христианскими культовыми знаками, которым поклонялись армяне, с момента принятия христианства в 301 году. По харазяновской версии хачкары были до построения или освоения первых христианских храмов. Я придерживаюсь иной точки зрения. И не потому, что первые упоминания о хачкарах относятся лишь к восьмому веку. Могу допустить, что похожее на хачкары могли быть и в первые века принятия христианства, и они не попали в поле зрения летописцев. Отсюда и их отсутствие в хрониках тех лет. Хотя летописцы, как правило, были христианскими монахами. Можно допустить, что хроники не сохранились, а сами рукописи потеряны. Однако трудно себе представить, что царь, подписав указ о принятии христианства, не предпринял никаких шагов для создания храмов, церквей. К примеру, эчмиадзинский кафедральный собор (начало строительства или, точнее, перестройка 301 г. на месте языческого храма), как и ряд базилик в разных частях Армении, он подтверждает, что царский указ был. Тем более, что христианство армяне принимали не потому, что в стране было много граждан, приверженцев новой веры, а потому, что государство разлагалось и требовалась, образно говоря, подпорка, и этой «подпоркой» царь Трдат Третий счел именно единую религию. Она могла бы объединить нацию и укрепить государство. Таким образом, в Армении до принятия христианства не было «катакомбных» или иных христианских молельных мест, домов, церквей. То, что было характерно, скажем, для Рима или Сирии. Отсюда толерантное отношение армян к различным религиям, сохранившееся до наших дней.
8. Понятное дело, что христианство в Армении укоренилось не сразу, например, в Аварайрском сражении 451 г. н.э. более половины воинов еще христиане. Однако укоренившись христианство дало нации собственное лицо, чего не дало язычество, а национальной биографии – историю. Христианство дало душе армянского народа – просветление, боль сострадания и поиск радости, пространству глаза выделила мысль и интеллект, а дороге – континенты и звезды… В то же время христианство даже на первом этапе не смогло отобрать у армян языческого жизнелюбия, вселив в их души новую мудрость, новый поиск истины. И вот когда все это стало работать на страну и человека, тогда и стали появляться хачкары – устойчивые маячки христианской преданности, атрибуты веры, памяти и быта, вехи дорог и событий. Именно в этот период религиозные отношения в стране становятся не только доверительными, сильными, но и сакральными, а чувства полны медитаций. Абсолютная вера в христианское учение и есть те чувства, которые стали главными для появления первых хачкаров.
9. И все же через века мы видим эволюцию любви к христианству, ее формальное присутствие внутри народа. Это ослабление пришло после века просвещения (18 век) и к концу 19 века переживает агонию, ибо наступает кровавая полоса геноцида нации в Османской империи и времена большевизма – воинствующего атеизма в советской Армении. Хачкар стал восприниматься частью светской культуры, где крест и орнамент формальные атрибуты религиозного культа, а их художественные соотношения могут быть определены культурной традицией, динамикой хачкара. Что же тогда хачкар?
Сегодняшний хачкар – это всего лишь художественное произведение, вышедшее из лоно церкви и отражающее некий сегмент нашей светской культуры, а иногда и самосознания. Какой будет дальнейшая роль хачкара в нашей жизни покажет время. Но то, что она не будет такой, какая она сегодня есть это однозначно.