«Мама у меня больная, поэтому прошу не удивляться и не обижаться, если вдруг она начнет громко говорить или ругаться. Не обижайтесь, потому что она душевнобольная, мачя мама…»
14-летний Петрос Авиев вместе с матерью, Анной Авчиевой, живет в городе Масисе.
«Если я так продвинулся, то это благодаря нашим соседям и моим друзьям. Они нам иногда дают съестное, одежду, обувь, ну, все-все… Но все равно, если я не буду делать, то кто еще?» – говорит он. «Да-да, что бы мы делали, если б не мой сыночек? – откликается его мать, подхватывает на руки собачонку, которую называет Тузиком, и вдруг то ли возвращается в реальность, то ли абстрагируется от него: – Это кто работает? Ты, что ли, Пето?»
«Помолчи минутку, мама! – тонким ломающимся голосом, но строго велит маме Петрос. – Ну да, я. А кто приносит тебе лекарства, даю пить? Наливаю в кофе и даю маме выпить».
Анна, на время замолкшая и недвижно застывшая на стуле после сыновнего приказа, поднимает голову: «Я лекарств не пью!»
«Да пьешь!.. – возражает мальчик. – Я их подмешивают в твой кофе, ты и пьешь».
«Но ведь я не больная, – говорит мать, строго глядя на сына и поглаживая Тузика. – Думаешь, что если твоя мама такая, то и не понимает ничего?» Анна Авчиева страдает шизофренией. Периодически лечится в Нубарашенской психиатрической больницей, но все равно отрицает, что больна, и отказывается от лечения.
С отцом будущего сына она познакомилась в Масисе. И хотя он был уже женат и имел детей, решила родить от него ребенка и вырастить в одиночку.
Со временем психика Анны расстроилась, и все заботы легли на плечи мальчика.
«Сейчас я работаю в Интернет-связи. Я и мой друг ходим по домам, собираем деньги, а в конце месяца получаем свою часть. В среднем выходит 5000 драмов», – объясняет он.
Основной доход семьи составляют, однако, не его «зарплата», а пособие по бедности, помощь «Пароса» и пенсия матери по инвалидности, а также те деньги, которые после заявлений Петроса время от времени выделяет им мэрия Масиса. Этого кое-как хватает на жизнь и на уход за матерью.
«Я очень люблю учиться, только вот не могу сейчас ходить в школу. А кроме того, меня уже исключили, – с сожалением признается Петрос, у которого нет никаких школьных или писчих принадлежностей. – Это «ботасы» мне друг дал. Ну а поскольку я сам в школу не хожу, то все свои тетрадка отдал нашему соседу – ему для черновика нужны».
«Просто не успевал, – продолжает Петрос школьную тему. – Месяц назад позвонили, сказали: если не будешь ходить, то хоть документы забери… До пятого класса я хорошо учился. Но уже не хочу ходить в школу, потому что когда мы всем классом собираем деньги, я не могу дать денег, и все надо мной или смеются, или жалеют. Поэтому и не хожу. – И делится заветным: – Только вот очень хочу учиться. Если б было время, очень хотел бы закончить школу, а потом я хочу научиться парикмахерству. Меня пообещали взять в Москву – чтобы я там работал и мог содержать маму. Для этого и хочу учиться, вот. В Масисской спортшколе учат на парикмахера, я узнавал – за тысячу драмов в месяц».