На вопросы отвечает постоянный представитель Президента РАСержа Саргсяна в НС, председатель совета Института политических исследований аппарата Президента РА Гарник Исагулян
– Почему Армения до сих пор не признала независимость НКР?
– Предшествующий международный опыт возникновения, событийного развёртывания, прохождения военной фазы эскалации и вступления в этап политического урегулирования этнополитических конфликтов показал, что признание заявившей о своей суверенности какой-либо территории не является абсолютной гарантией позитивного разрешения данного конфликта. Пример Тайваня, который признало менее 30 государств, Косово, признанного около 50 государствами, из которых 22 представляют Европейский Союз, пример Абхазии и Южной Осетии, практически единично признанных на международной арене и, тем более, пример Турецкой республики Северного Кипра, признанной исключительно со стороны Турции, показывают, что реальное вхождение провозгласивших свой суверенитет территорий в ряды международного сообщества может произойти в случае их признания со стороны тех государств, которые выступали на предшествующих этапах главными политическими “оппонентами” такой суверенности. В этом ключе также особенно показательны примеры из новейшей истории, высвечивающие иное, противоположное отражение приведённых выше случаев: Эфиопия признала Эритрею, Индонезия признала Восточный Тимор.
Очевидно, что Тайвань и Косово станут тогда действительно полноценными членами международного сообщества, когда они будут признаны со стороны Китая и Сербии соответственно, Абхазия и Южная Осетия войдут в те же ряды, будучи признанными со стороны Грузии, Турецкая республика Северного Кипра будет на неограниченной основе принята в международное сообщество, если её признают Республика Кипр и Греция.
Армения не признаёт до сих пор независимость НКР, так как считает, что этим процесс урегулирования не получит своё эффективное продолжение, а, напротив, примет более конфронтационный характер. Для Армении НКР это фактически независимое государство, государство с де-факто независимостью, суверенитет которого в своём полном выражении (де-факто и де-юре) и на открывающей дорогу к наиболее широкому международному признанию основе возможен, если Азербайджан адекватно оценит давно установившуюся реальность и признает независимость НКР.
Выступая на нынешнем этапе выразителем интересов армянской стороны в переговорном процессе по карабахскому урегулированию, Армения несёт особую долю ответственности за эффективность и результативность данного процесса, так как она представляет в этом вопросе и интересы НКР. Только от воли народа НКР, которому принадлежит власть в республике, зависит дальнейший выбор пути своего самоопределения.
Армения не решает за НКР такие вопросы, как выбор пути самоопределения, она только помогает общему процессу карабахского урегулирования оставаться в рамках позитивности, где только и может быть достигнут необходимый политический компромисс с участием всех сторон конфликта.
– Что есть компромисс в понимании Армении и НКР в качестве необходимого элемента для придания результативности карабахскому урегулированию?
– О компромиссе в карабахском урегулировании говорится очень много и по разным поводам. Однако, налицо отсутствие как общего понимания самого характера такого компромисса, так и устоявшихся представлений о его содержательном наполнении.
Пришло время приступить к обозначению рамок и конкретного содержания такого компромисса сторонами конфликта. Армения и НКР выступают в этом вопросе с единых позиций. Компромисс, а значит определённая уступка с армянской стороны, которая должна придать процессу урегулирования конструктивный характер, и которая ожидает столь же конструктивного, а значит и во многом “уступчивого” характера действий со стороны Азербайджана, в нашем понимании следующий. Его можно разделить на элементы компромисса, которые уже присутствуют на нынешнем этапе в качестве уступок с армянской стороны, а также на элементы, которые возможны в перспективе.
Нынешние элементы компромисса: 1) официальное де-юре непризнание до сих пор независимости НКР со стороны Армении; 2) нынешний двухсторонний формат переговоров, который с армянской стороны поддерживает исключительно Армения, в то же время представляя в процессе карабахского урегулирования и НКР (с учётом того, что НКР имеет все международно-правовые основы, закреплённые в международных документах, для выступления в переговорном процессе от собственного лица на основе международно признанного статуса стороны конфликта); 3) продолжение переговоров Арменией в указанном формате, несмотря на продолжающуюся открытую военную риторику со стороны Азербайджана, который при каждом удобном для него случае не упускает возможности оглашать на самом высоком уровне заявления военно-реваншистского характера.
Говоря о контролируемых ныне НКР территориях, армянская сторона не ставит под сомнение их историческую, социо-культурную и политико-правовую идентификацию в качестве армянских территорий.
– Почему Армения заявляет о необходимости прямого участия НКР в переговорном процессе?
– Ни один из указанных выше элементов компромисса, ни в целом весь процесс конструктивного карабахского урегулирования не представляются достижимыми, если не произойдёт восстановление статуса НКР в качестве непосредственной стороны переговорного процесса.
Мы говорим о переговорном процессе, но разве можно понимать его именно в этом, завершённом и наиболее адекватном международной практике качестве на нынешнем этапе карабахского урегулирования, когда одна из международно признанных сторон конфликта фактически принимает опосредованное участие в этом процессе?
Нельзя сказать, что НКР исключена из нынешнего формата переговоров, так как всё, что происходит в процессе урегулирования, вся активность, связанная с усилиями международных посредников в лице сопредседателей Минской группы ОБСЕ, разворачивается с информированием, привлечением или непосредственным участием НКР в большинстве реально воздействующих на процесс урегулирования мероприятий. Сопредседатели Минской группы ОБСЕ одной из точек своей “челночной” дипломатии последнего времени неизменно выбирают столицу НКР – Степанакерт. Президент НКР ставится в известность обо всех текущих изменениях в переговорном процессе Президентом Армении. Но также нельзя сказать, что отсутствие НКР за столом непосредственных переговоров не сказывается на самом характере этих переговоров. Неучастие НКР в нынешнем формате двусторонних встреч между Президентами Армении и Азербайджана, Министрами иностранных дел указанных сторон конфликта означает одно – самих переговоров как таковых не существует. Нынешние усилия двух сторон конфликта при поддержке Минской группы ОБСЕ можно назвать консультациями, обменом мнений, согласованием принципов, но не переговорами. Последние в своем международно привычном и необходимом формате появятся в повестке дня тогда, когда за стол таких переговоров сядет одна из основных сторон конфликта – Нагорно-Карабахская Республика.
Участие последней во всех официальных процессах карабахского урегулирования представляется необходимым и незаменимым условием постановки всего мирного процесса на прочные и конструктивные рельсы переговоров.
– Если желание Армении о включении НКР в непосредственный формат переговоров не получает решения на нынешнем этапе, то почему она продолжает своё участие в двусторонних переговорах с Азербайджаном?
– Учитывая вышеизложенное, ответ очевиден. В этом и проявляется конструктивный подход Армении ко всему процессу карабахского урегулирования и единая часть компромисса армянской стороны на нынешнем этапе урегулирования.
Вокруг карабахского урегулирования сложилась не отвечающая его реальной природе, диспропорциональная картина переговорного процесса. Истоки этой диспропорции лежат в общем ошибочном представлении карабахского конфликта как конфликта между Арменией и Азербайджаном. Это абсолютное искажение реального образа конфликта, которое пропагандируется Азербайджаном в качестве неприложного факта. На самом деле, это его “фобии” и желания, выдаваемые за “реальность”.
Армения всегда была рядом с НКР, но никогда вместо НКР. Это было и в самом начале современной фазы карабахского конфликта, начиная с 1988 года, это было и в период военной агрессии Азербайджана против НКР (военные действия 1991-1994 годов), это продолжилось и после подписания тремя сторонами конфликта соглашения о прекращении огня в мае 1994 года в виде продолжающегося по сей день процесса мирного урегулирования конфликта.
Ещё в бытность Союза ССР в 1989-1990 годах Армения и Нагорный Карабах последовательно продвигались к своей независимости, проходя отдельные этапы этого пути на совместных началах. Известно, что 1 декабря 1989 года Армянская ССР и Нагорно-Карабахская Автономная Область решили воссоединиться в единую Армению. На основе данного решения 20 мая 1990 года были проведены выборы в Верховный Совет Армянской ССР, в которых участвовало и население НКАО (на территории области было открыто 11 избирательных участка). В Верховный Совет (парламент) Армении тогда были избраны и представители от НКАО. Таким образом, если Азербайджанская ССР участвовала в тех процессах, которые строились вокруг сохранения Союза ССР в качестве единого государства (на референдуме 17 марта 1991 года население этой союзной республики в подавляющем большинстве высказалось за сохранение единого советского государства), то Армения и Нагорный Карабаха избрали иной путь построения и укрепления собственной государственности. Ни на территории Армениии, ни на территории Нагорного Карабаха общесоюзный референдум от 17 марта 1991 года не проводился.
Можно с уверенностью сказать, что Нагорный Карабах тогда подвергался откровенно агрессивным действиям со стороны Азербайджана, когда он определял ориентиры своего государственного строительства и начинал институционально структурироваться в соответствии с этими ориентирами. Так было и после 1 декабря 1989 года, что отразилось и на всём армянстве Советского Азербайджана, которое испытало после этого заключительную волну этнических чисток на территории этой союзной республики (бакинские погромы в середине января 1990 года), так было и после 2 сентября 1991 года, когда Азербайджан приступил к реализации тотальной военной кампании на государственном уровне по недопущению существования Нагорно-Карабахской Республики.
Армения на всех этапах карабахского конфликта старалась всячески содействовать его урегулированию и не исключать из инструментального арсенала такого урегулирования ни одной конструктивной возможности его поддержания. И в настоящее время, которое продолжается с 1998 года, когда НКР оказалась “за кадром” официального процесса урегулирования, Армения несёт свою особую долю бремени в карабахском урегулировании, выступая и от своего имени, и от имени НКР.
Вместе с тем, есть одно большое “но” в этих усилиях Армении. Дополнительная доля бремени была взята в 1998 году, во многом исходя из желания помочь Азербайджану нейтрализовать проявившиеся тогда у него “фобии” в вопросе участия в прямых переговорах с НКР. Однако, с каждым годом подтверждается, что Азербайджан злоупотребляет проявленной Арменией доброй волей и прилагает огромные усилия представить её в ином ключе. С его стороны с каждым годом наращивается военная риторика, замешанная на нефтянном и газовом “самомнении”, и абсолютно исключаются любые возможности рассматривать НКР в качестве самодостаточного и незаменимого субъекта в карабахском урегулировании, идёт откровенный пропагандистский “штурм” всех возможных международных площадок межгосударственного сотрудничества для представления Армении в надуманном образе “агрессора”. Воспользовавшись удобным случаем и представив всё в обратном виде, Азербайджан пропагандирует себя в качестве пострадавшей стороны, а Армению выставляет как “агрессора, захватившего его земли”.
Армению можно было бы заподозрить в “агрессивной” политике в том случае, если бы она, например, заняла территорию Нахичевани в период военных действий 1991-1994 годов. Кстати, на этот шаг у Армении были на тот момент веские политические и правовые основания. Нахичевань, которая до турецкой оккупации области в 1918 году по всем международным соглашениям являлась частью Армении (армянский Нахиджеван), в 1921 году по Карсскому договору получила статус автономной территории под покровительством Азербайджанской ССР. Отказавшись от правового наследства Азербайджанской ССР в соответствии со своими актами в 1991 году, Азербайджанская Республика не является правопреемницей Советского Азербайджана. Таким образом, и соответствующие нормы Карсского договора в отношении статуса Нахичевани уже не имеют распространения на нынешний Азербайджан, и включение Нахичевани в качестве автономной республики в состав Азербайджана являет собой нарушение буквы и духа Карсского договора. В соответствии со статьёй 5 этого договора, Армения выступает гарантом статуса Нахичевани в качестве автономной территории под покровительством, но не в составе Азербайджана. Если эта норма нарушается со стороны других договаривающихся сторон (Турция и Азербайджан), то и Армения может предпринять соответствующие действия для гарантирования своих интересов с учётом предшествовавшего Карсскому договору статуса Нахиджевани. Помимо этого, когда сравниваешь между собой две статьи в Карсском договоре, в соответствии с которыми были решены территориальные вопросы в отношении Нахиджевана и Аджарии (статьи 5 и 6 соответственно), становится очевидным, что если по статье 6 Турция “согласилась уступить Грузии сюзеренитет” над Аджарией, то по норме статьи 5 Армения лишь согласилась, что “Нахичеванская область образует автономную территорию под покровительством Азербайджана”. Таким образом, Армения является на нынешнем этапе не только гарантом статуса Нахичеванской области, определённого по Карсскому договору, но и сохранила право требовать пересмотра статуса этой области, так как не отказалась в абсолютном порядке от суверенитета над этой территорией.
Политическая составляющая возможной реакции Армении в отношении Нахичевани в начале 1990-х годов указывает, что с момента начала интенсивных военных действий в зоне карабахского конфликта в 1992 году Армения находилась под прямой угрозой турецкого вмешательства в конфликт, которое могло выразиться или в прямом вторжении турецких войск на территорию Армении, или в военной оккупации Турцией Нахичевани. Учитывая подобные угрозы и возможные развития ситуации, Армения могла пойти на превентивные меры, чтобы обезопасить свои рубежи, в частности, в нахичеванском направлении. С чисто военной точки зрения это не составило бы особых проблем для Вооруженных сил Армении. Но этого не последовало. И в этом ещё одно подтверждение отсутствия оснований подозревать Армению в каких-либо “агрессивных” намерениях в Южном Кавказе.
Сегодня напрочь отсутствуют не то, чтобы основания, а даже предпосылки для рассмотрения Азербайджана в качестве одной из сторон конфликта, готовой пройти свой путь в политическом компромиссе по карабахскому урегулированию на основе принципов доверия между всеми сторонами конфликта и их дальнейшего примирения.
Уже второй абзац в своей Концепции национальной безопасности Азербайджан начинает с констатации “военной агрессии Армении”, с которой “молодая республика (имеется в виду Азербайджан) столкнулась в первые годы своей независимости”. Далее, по всему ходу изложения положений концепции, упоминается “агрессия Армении” и “оккупация Арменией территорий Азербайджана”. В разделе “Сотрудничество со странами региона” концепция национальной безопасности Азербайджана декларирует, что “для Азербайджанской Республики неприемлемо сотрудничество с Арменией до тех пор, пока она не откажется от агрессивной политики”.
На этом безапелляционном фоне тезисов, закреплённых в концептуальных политических документах Азербайджана, соответствующие положения в Стратегии национальной безопасности Армении выдержаны в максимально корректном политическом и правовом ключе, отражая объективные реалии в армяно-азербайджанских отношениях. В Стратегии национальной безопасности Армении отмечается факт отсутствия дипломатических отношений между Арменией и Азербайджаном, “что обусловлено карабахским конфликтом”. Считаем целесообразным указать соответствующие положения Стратегии национальной безопасности Армении, которые полностью соответствуют характеру миссии последней в процессе карабахского урегулирования: “Азербайджан избрал политику изолирования Армении от программ регионального сотрудничества. С целью оказания давления на позицию Армении в вопросе урегулирования карабахского конфликта Азербайджан отказывается как от эксплуатации транспортных путей, соединяющих две страны, так и от предложений Армении и международного сообщества по поиску граней сотрудничества между двумя странами в рамках сотрудничества в региональных проектах. Армения считает, что региональное и трансграничное сотрудничество может иметь ощутимое положительное влияние как средство установления и укрепления взаимного доверия. Армения продолжит прилагать усилия по формированию атмосферы взаимного доверия между конфликтующими сторонами и с этой целью инициировать сотрудничество, взаимные контакты и визиты на разных уровнях”.
Концепция национальной безопасности Азербайджана была принята в конце мая 2007 года, по просшествии более трёх месяцев со дня принятия Стратегии национальной безопасности Армении. Тем самым, у азербайджанского руководства была возможность ознакомиться с соответствующими положениями Стратегии национальной безопасности Армении и определить свои позиции и приоритеты в вопросе перспективы налаживания двусторонних отношений со своим западным соседом. Ответом на предложение Арменией регионального сотрудничества для формирования атмосферы взаимного доверия стало еще большее ужесточение Азербайджаном своей позиции, что нашло отражение в печально известных докладах этой страны, представленных в Генеральную Ассамблею ООН в конце декабря 2008 года.
Данная политика продолжается вплоть до сегодняшнего дня. Официальные должностные лица Азербайджана говорят о международных преступлениях на азербайджанской территории в ходе армянской агрессии. В своих отдельных высказываниях они связывают попытки привлечь “физических лиц, повинных в международных преступлениях в ходе армянской агрессии, к международной ответственности” с положениями концепции национальной безопасности Азербайджана. Так, первый заместитель военного прокурора Азербайджана, “руководитель совместной следственно-оперативной группы по расследованию преступлений, совершенных в ходе агрессии Армении против Азербайджана” И. Мамедов совсем недавно отметил, что “в соответствии с международными конвенциями 27 мая 2007 года принята концепция национальной безопасности Азербайджана, где четко установлены вопросы привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших на азербайджанской территории международные преступления”. Азербайджанская сторона устами своего первого заместителя военного прокурора предупреждает, что “после привлечения этих лиц к уголовной ответственности за те злодеяния, которые они совершили, и их допроса круг привлекаемых к уголовной ответственности по данным преступлениям лиц значительно расширится”.
Помимо внешнего аспекта откровенного пропагандистского штурма, Азербайджан предпринимает внутренние усилия по индоктринации своего общественно-политического поля в соответствующем ключе.
Если Армения не увидит изменений в нынешней позиции Азербайджана, то она имеет все основания выйти из текущего формата двусторонних переговоров с этой республикой, зарезервировав за собой право вернуться в процесс урегулирования в случае восстановления последнего в международно признанном трёхстороннем формате.
– В чём может выиграть переговорный процесс по карабахскому урегулированию при непосредственном участии в нём НКР?
– В этом случае переговорный процесс примет свой завершённый, полноформатный и конструктивный вид. Будет создана позитивная основа для достижения двумя основными сторонами конфликта в лице НКР и Азербайджана соглашений по всему спектру вопросов, представляющихся разрешимыми именно с непосредственным и прямым участием указанных субъектов. К этим вопросам следует отнести: 1) взаимное гарантирование неприменения силы или угрозы таковой на нынешнем этапе урегулирования и в последующих межгосударственных отношениях; 2) взаимное признание друг друга в качестве суверенных государств; 3) взаимный обмен территориями для восстановления территориальной целостности друг друга в границах, которые бы обеспечивали безопасное и стабильное развитие двух республик; 4) решение вопросов возвращения всех перемещённых лиц на территории их прежнего местожительства, осуществляемое на основе принципов добровольности и безопасности такого возвращения.
Помимо этого, подобный формат переговоров на каком-то этапе своего продвижения к окончательному урегулированию может предусмотреть и привлечение одной заинтересованной стороны в карабахском урегулировании в виде представителей азербайджанского населения бывшей Нагорно-Карабахской Автономной Области (НКАО), покинувшего территорию НКР в 1991-1992 годах. Представители азербайджанского населения могут быть привлечены к обсуждениям вокруг своего дальнейшего статуса в НКР, в рамках которого они могли бы пользоваться всеми международно признанными правами национального меньшинства в демократическом государстве.
Со своей стороны, НКР могла бы выработать и принять на государственном уровне Концепцию общественно-политической, социально-экономической, культурной интеграции азербайджанского населения бывшей НКАО в НКР.
– На чём сосредоточены усилия сопредседателей Минской группы ОБСЕ и представляемых ими основных акторов в настоящий момент процесса карабахского урегулирования?
– На самом деле посредников и всех внешних акторов вокруг карабахского урегулирования интересует прежде всего следующее: передача контролируемых ныне НКР территорий Азербайджану (самая распространённая конфигурация такой передачи – это пять районов, кроме Кельбаджарского и Лачинского районов бывшей Азербайджанской ССР), НКР с де-факто государственностью и предоставление ей некоего промежуточного статуса на несколько лет вперёд до проведения референдума о самоопределении в Нагорном Карабахе.
Посредники не думают о долгосрочной перспективе урегулирования, а их действия вызваны только краткосрочным императивом – отдать контролируемые НКР территории Азербайджану. В их понимании “компромисс” – это передача семи районов Азербайджану, взамен чего гарантировать Нагорному Карабаху безопасность и оставить в состоянии де-факто государственности. Дальше этой схемы на нынешнем этапе никто из сопредседателей не задумывается.
Сопредседатели не обращают необходимого внимания на аргументацию армянской стороны о том, что подобная схема “компромисса” абсолютно не жизнеспособна с долгосрочных позиций принципа обеспечения справедливого мира и стабильности в зоне карабахского конфликта.
Углублённый взгляд в прошлое показывает, что внешние акторы зачастую упускали из своего поля зрения принципиальные моменты в становлении государственной независимости Нагорного Карабаха. Для крупнейших акторов международной арене, на фоне более глобальных вопросов например таких, как распад СССР, расширение Европейского Союза и Североатлантического Альянса, карабахский вопрос имел производный и ситуативный характер. Внешние акторы до сих пор обращаются к этому вопросу в ситуативном режиме, что не позволяет им рассмотреть глубинные основы права народа Нагорного Карабаха на построение собственной государственности.
– Разве может передача хоть одного района из контролируемых ныне НКР территорий придать процессу урегулирования более конструктивный вид в сравнении с нынешним статус-кво в вопросе территорий?
– Абсолютно нет. Одним из препятствий для выхода карабахского урегулирования на этап привнесения им реальных “дивидентов” в мирный процесс является именно ошибочное представление о том, что с уступкой некоторых или всех районов из контролируемых НКР территорий возможно приблизить процесс урегулирования к своему позитивному результату.
На самом деле, уступка хотя бы одного района или даже части района из их общего числа не отдалит и тем более не исключит военной риторики и военных усилий Азербайджана по отношению к захвату НКР. Напротив, после получения даже только одного района или части района у Азербайджана появится новая “пассионарность” и новые стимулы в сторону ещё более жёсткой и силовой позиции, новые аргументы, новые “аппетиты”. Всё это может привести к легко прогнозируемым последствиям. Почувствовав уступчивость армянской стороны, Азербайджан будет действовать по принципу: “если мы взяли это, то возьмём и оставшееся”, будет устраивать показательные акции по подчёркиванию ущерба, нанесённого армянами на “оккупированных” ими в течении 15 лет территориях с выдвижением требований по компенсации нанесённого Азербайджану ущерба, будет использована в военном плане оставленная армянами укреплённая линия прекращения огня в качестве уже азербайджанского тыла для предпринятия более уверенных военных действий против НКР, будет вестись “неконтролируемая”, а на самом деле поощряемая азербайджанскими властями “партизанская война” против НКР со стороны возвращённого на переданные территории азербайджанского населения, а также будут устраиваться диверсионные акты против транспортных средств и коммуникаций, открывшихся с азербайджанской стороны на Армению и НКР. Следуя своей нынешней пропагандистской инерции, Азербайджан прибегнет к разного рода акциям соответствующего характера, из которых можно предположить, например, подачу исков в международные судебные органы в отношении компенсации материального и морального ущерба, а также привлечения к международной уголовной ответственности армянских политических деятелей и военных “за последствия и сам факт оккупации азербайджанских территорий”. В том, что такие действия присущи Азербайджану на международных площадках легко удостовериться, вспомнив распространённые в ООН доклады этой страны в конце декабря 2008 года.
Отдача хотя бы одного района или даже части какого-либо района расшатает до критического момента и внутриполитическую ситуацию как в Армении, так и в НКР. Появится “критически необходимая для Азербайджана масса” внутриполитических брожений в Армении и НКР, чем он попытается вновь воспользоваться. В этой связи можно напомнить инцидент с 3 на 4 марта 2008 года на линии прекращения огня между НКР и Азербайджаном у армянского села Левонарх.
Предлагая НКР международные гарантии безопасности и некий промежуточный статус ограниченной международной правосубъектности взамен на уступку контролируемых ею территорий в пользу Азербайджана, международные посредники ставят под удар весь баланс сил в регионе, который установился и пустил глубокие корни за последние 15 лет.
Даже в период тоталитарного советского строя центральные власти не смогли обеспечить безопасность армянского населения в Азербайджанской ССР. Жёстко централизованный советский аппарат власти обладал всем арсеналом необходимых средств и методов, которые бы могли в корне пресечь любые проявления незаконных действий по отношению к советским гражданам. Однако этот аппарат оказался не в состоянии вовремя отреагировать на массовые убийства и этнические чистки армян в Азербайджанской ССР, в местах их компактного проживания в Сумгаите, Баку, Кировобаде и других городах союзной республики, в которых действовали такие органы советской власти, как районные и городские комитеты государственной безопасности, органы внутренних дел, подразделения внутренних войск и другие силовые органы Союза ССР. С учётом этого опыта у армян Нагорного Карабаха и всех лиц армянской национальности, принуждённых покинуть свои родные места в 1988-1991 годах, есть все основания относиться с недоверием к предлагаемым международным гарантиям безопасности. Тем более хорошо известно, что зачастую международные посредники просто не в состоянии выполнять свои задачи – вспомним хотя бы трагический пример Сребреницы в ходе военного конфликта на территории бывшей Югославии.
Армянская сторона не может доверяться азербайджанским гарантиям безопасности, даже подкреплённым со стороны международного сообщества, ибо Азербайджан продолжает делать всё, что не позволяет рассматривать его как надёжного партнёра по обеспечению взятых на себя международных обязательств. Принятое всеми тремя сторонами конфликта 6 февраля 1995 года Соглашение по укреплению режима прекращения огня не выполняется, более того, Азербайджан не намерен выполнять и предлагаемые посредниками так называемые меры укрепления доверия. Министры иностранных дел и заместитель Министра иностранных дел стран сопредседателей Минской группы ОБСЕ предложили сторонам конфликта 4 декабря 2008 года в своём заявлении на встрече в Хельсинки отвести снайперов с линии прекращения огня. Азербайджан пошёл на срыв даже этих мер укрепления доверия.
Продолжая подобный курс, Азербайджан сам стал заложником непродуманности в своих действиях, которые не оставляют места для столь необходимого на нынешнем этапе доверия между главными сторонами конфликта. В этой связи можно упомянуть усилия Азербайджана по возвращению азербайджанского населения в НКР. В ответ на такие усилия НКР заявляет, что в принципе признаёт право азербайджанцев на возвращение, однако с этим связаны многие риски: возвращение карабахских азербайджанцев в Нагорный Карабах, пока не создана атмосфера доверия, может оказаться губительным для мирного процесса. Атмосфера доверия между главными сторонами конфликта – НКР и Азербайджаном, – в этом, как и в других вопросах урегулирования, представляется недостижимой на нынешнем этапе, учитывая безапелляционно жёсткую позицию Азербайджана в отношении возвращения армянских беженцев в места своего прежнего жительства в Баку, Сумгаите, Кировобаде и других населённых пунктах Азербайджана.
– В чём заключаются основные элементы установившегося регионального баланса сил в зоне карабахского конфликта?
– Поддержание достигнутого в 1994 году с непосредственным участием НКР перемирия невозможно без Вооружённых Сил НКР. В регионе конфликта отсутствует внешняя по отношению к нему сила, которая бы своими ресурсами обеспечивала прекращение огня и воздержанность сторон конфликта от предпринятия интенсивных и широкомасштабных боевых действий. Наличие наиболее боеспособной в регионе армии у НКР стало тем необходимым элементом, который обеспечил возможность избежать вовлечения внешних сил в зону конфликта в виде миротворческой миссии военного контингента.
Вокруг изначальных границ НКР, которые были определены Республикой в преддверии развязанной против неё со стороны Азербайджана военной агрессии, образовался пространственный пояс в виде контролируемых ныне территорий Низинного Карабаха (территории исторически армянского Арцаха). Данные территории контролируются НКР с учётом обеспечения своей безопасности и на основе необходимости наказания агрессора за эскалацию конфликта до фазы военного противостояния. Статус данных территорий определяется по Конститутуции НКР, как “территории, фактически находящиеся под юрисдикцией Нагорно-Карабахской Республики” (ст. 142).
Уникальность этих территорий с геополитической и геоэкономической точек зрения, с позиций незаменимого “материального” ресурса для поддержания мира и безопасности на Кавказе в целом беспрецедентна. Более того, очевидно, что реальность включения зоны карабахского конфликта в геополитические и геоэкономические конструкции внешних сил обуславливается наличием именно этих территорий, а точнее, их контролированием армянскими вооруженными силами.
Уникальность сложившегося в зоне карабахского конфликта военно-политического баланса сил заключается в том, что НКР является не потребителем, а продуцентом такой незаменимой ценности для современного мира, как безопасность. Важно отметить, что все, уже ограниченно признанные в 2008 году новые государственности на политической карте мира, были и остаются потребителями безопасности. НКР с самого начала своего де-факто существования выступала региональным продуцентом безопасности, отразившим агрессию со стороны Азербайджана по итогам интенсивных и широкомасштабных военных действий в 1991-1994 годах, и продолжаюя и поныне обеспечивать безопасность в регионе, опираясь на свою собственную армию и территории Низинного Карабаха. В этом контексте последние выступают гарантом невозобновления военных действий и удержания потенциального агрессора от интенсивного “размораживания” перемирия в зоне конфликта.
Геоэкономическая значимость и уникальность баланса сил в регионе и роли НКР в поддержании данного баланса не менее существенна. Если, например, последний опыт “размораживания” югоосетинского конфликта показал, что проецируемые риски конфликта могут привести к ограничению, задержкам или частичной переориентации региональных трубопроводных и транспортных артерий, то в случае подобного сценария в зоне карабахского конфликта внешние и региональные акторы столкнутся уже с непоправимым ущербом, долгосрочной остановкой или полной переориентацией таких артерий. Разбалансирование ситуации в зоне карабахского конфликта до стадии интенсивной военной эскалации может “закрыть” трубопроводные проекты, а не просто отложить их эксплуатацию во времени.
– Каковы позиции основных внешних акторов в карабахском урегулировании по вопросу поддержания статус-кво в зоне конфликта?
– Многие упоминают этот словесный оборот (статус-кво в карабахском конфликте) в своих рассуждениях. Наиболее распространённым смысловым охватом статус-кво применительно к карабахскому конфликту является аспект территориальной проблематики последнего. Другими словами, когда говорят о статус-кво в карабахском конфликте так или иначе подразумевают вопрос территорий.
В самом общем смысле поддержание статус-кво в карабахском конфликте, а значит и оставление в вопросе территорий “всего на своих нынешних местах” – НКР продолжает контролировать 5 районов полностью и 2 района частично, а Азербайджан продолжает контролировать Шаумян и части Мартакертского и Мартунинского районов, – является выгодным для всех трёх сторон конфликта вместе, но невыгодном ни для одного из них в отдельности. Если все три стороны будут поддерживать статус-кво, от этого процесс урегулирования только выиграет, так как это позволит им предпринимать конструктивные усилия в условиях мирного процесса. Если же хотя бы одна сторона конфликта будет настойчиво привержена пересмотру нынешнего статус-кво, то это только повышает уровень подозрения по отношению к ней со стороны других партнёров по урегулированию.
На самом деле, Азербайджан в настоящий момент абсолютно не готов к реальным действиям не то чтобы в военном решении пересмотра статус-кво, но и в невоенном решении этого вопроса. Главной причиной этой неготовности выступает нежелание правящего режима Азербайджана, прежде всего по внутриполитическим причинам, идти на “уступки” (как ему кажется) в таком формате урегулирования. К решению “территории взамен на статус” Азербайджан не готов, так как эксплуатирует внутри своего общественно-политического поля идею о том, что “мы можем достичь большего”. Это классический пример политической игры по принципу “или всё, или ничего”. Несколько перефразируя, можно сказать, что в этой игре часть азербайджанского “компромисса” – это “всё” (территории, возвращение азербайджанцев, сосредоточение своих войск на несравненно более выгодных позициях вокруг НКР и т.п.) взамен “ничего” (“широчайшая автономия Нагорного Карабаха” и “открытые коммуникации с Арменией”).
Исходя из этого, пересмотр статус-кво как-бы “изнутри” (со стороны трёх сторон конфликта) не представляется достижимым в ближайшие годы. Однако есть внешние акторы, которые обладают определёнными ресурсами не то чтобы для оказания давления на стороны конфликта, а их как-бы “наставлением на путь истинный”.
Среди международных посредников в лице сопредседателей Минской группы ОБСЕ по вопросу статус-кво представлены следующие подходы: 1) поддержание статус-кво должно происходить до момента, когда будут выработаны гарантии и механизмы, устраивающие все стороны конфликта, при этом отмечается весомость голоса НКР и указывается объективность опасений армян Нагорного Карабаха в отношении своей безопасности при обсуждениях вопросов, связанных с возвращением контролируемых территорий; 2) поддержание статус-кво не ведёт к реализации “компромисса”, который представляет собой следующую схему: “территории и возвращение перемещённых лиц – азербайджанцам, промежуточный статус и референдум через 5, 10 или 15 лет – армянам”; 3) продолжение поддержания статус-кво отражается на эффективности реализации мирного процесса, соответственно он должен быть существенно пересмотрен.
– Может ли Азербайджан захватить на нынешнем этапе контролируемые НКР территории военным путём?
– Мы готовы к любому варианту развития событий, в том числе и к войне, которую может развязать Азербайджан, хотя надеемся, что у бакинского руководства хватит разумности не делать таких самоубийственных для себя шагов. Новую войну Азербайджан, если начнёт, то проиграет так же, как и предыдущую, но с более масштабными потерями.
Эксперты по карабахскому конфликту подчёркивают, что ни в одном другом конфликте нет такого настроя на силовой реванш, как в карабахском, причём в открытую, из уст высших официальных лиц, нигде нет столько инцидентов на линии соприкосновения, как вокруг Карабаха, такого роста военных расходов, особенно в Азербайджане, нарастания дисбаланса в развитии экономик и военных бюджетов двух государств, что порождает опасные искушения и иллюзии.
В 1990-1992 годах, в результате присвоения практически всего вооружения дислоцированных на его территории частей бывшей Советской Армии, а также войск МВД и КГБ СССР, Азербайджан получил вооружения и боевой техники, а также боеприпасов и иного военного имущества в несколько раз больше, чем Грузия, Армения и НКР, вместе взятые. Кроме этого, Азербайджану досталось большое количество авиационной техники и часть Каспийской военной флотилии, в то время как Армения при разделе вообще не получила боевых самолетов и, естественно, военно-морского вооружения. Как отмечают западные эксперты, именно подавляющее военно-техническое превосходство Азербайджана в отношении Армении и частей Армии Обороны НКР, особенно усилившееся после приобретения Азербайджаном в 1992-1994 гг. сотен танков и ББМ у Украины, стало главной причиной начала гонки вооружений на Южном Кавказе.
По экспертным оценкам на середину 1993 году, то есть в самый разгар военных действий в зоне карабахского конфликта, Азербайджан имел 458 танков, 1264 бронемашины, 395 единиц артиллерии, 63 ракетных систем залпового огня (РСЗО), 53 боевых и 52 учебных самолётов, 18 ударных и 15 транспортных вертолётов. Только по официальным или опубликованным сведениям, обладая огромным перевесом в вооружениях и военной технике, Азербайджан в период военных действий 1991-1994 годов потерял безвозвратно 186 танков, 119 бронемашин, 59 единиц артиллерии. Его 43 танка, 114 бронемашин и 51 единица артиллерии были выведены из строя и в дальнейшем не сумели вернуться “в строй”. Было подбито 20 самолётов и 21 вертолёт Азербайджана. Уже в период войны для восстановления своего стремительно тающего количественного военно-технического превосходства Азербайджан стал закупать боевую технику за рубежом, в частности, у Украины было приобретено 150 танков Т-55, 10 самолётов, из которых 8 МиГ-21 и 2 Су-17.
В современных условиях военно-политический баланс в зоне карабахского конфликта можно охарактеризовать как качественно-количественное равенство противостоящих сил, где наряду с чисто техническими показателями важную роль играет географический фактор и нынешняя удобная для оборонительных действий конфигурация фактических границ НКР, проходящая по линии прекращения огня. Количественное превосходство Азербайджана в боевой технике и в численности личного состава во многом компенсируется качественным превосходством Вооруженных Сил Армении и Армии Обороны НКР. При этом необходимо также учитывать комплексное соотношение как различных типов и систем вооружений, так и возможность их эффективного применения в случае возможного возобновления военного конфликта: превосходство Азербайджана в наступательных вооружениях компенсируется оптимальностью (с военной точки зрения) нынешних оборонительных позиций НКР. Иными словами, нынешняя конфигурация оборонительных позиций карабахской армии, в том числе за счёт территорий Низинного Карабаха, позволяет ликвидировать или компенсировать угрозу для региональной безопасности, которую создают бесконтрольные и массовые закупки Азербайджаном вооружения и военной техники.
Факт продолжающейся милитаризации Азербайджана, направленной на разбалансирование военно-политических сил в зоне конфликта, в частности, путём закупок такого вооружения, которое способно обеспечить наступающей стороне боевые и психологические выгоды (в этом вопросе особенно выделяется приобретение Азербайджаном у Украины 12 РСЗО “Смерч”, других типов РСЗО и ракетных систем), показателен сам по себе.
Наиболее широко разрекламированный акцент Азербайджана на высокие темпы роста своего военного бюджета в большей части является инструментом психологического давления на армянскую сторону, чем реальным показателем его способности проводить качественные изменения в сфере военного строительства. Помимо коррупционных проявлений, зависимости нынешнего режима от кадровой политики в оборонной сфере предыдущих лет, особый риск принятия решения в Азербайджане о возобновлении военных действий в зоне карабахского конфликта связан с внутриполитической стабильностью страны. В подобных условиях любая инициатива по возобновлению военных действий со стороны Азербайджана поставит нынешний политический режим страны в абсолютную зависимость от “военного успеха”. Успехом же для Азербайджана может быть захват ни только территорий семи районов, но и всего Нагорного Карабаха с изгнанием оттуда армян.
Как показывает опыт большинства современных локальных конфликтов, успех военной кампании зачастую зависит не столько и не только от количественного соотношения силовых и военно-технических потенциалов противостоящих сторон, но и от взаимодействия военных факторов с невоенными факторами победы: политическими, психологическими и идеологическими, в частности, способностями сторон к мобилизации общества и реальной легитимизациии военных действий всеми слоями населения страны. И временной фактор в этом плане является одним из основных, так как Азербайджан – наиболее вероятный инициатор реваншистского возобновления боевых действий, – по понятным причинам будет сталкиваться с более серьезными ограничениями в легитимизации военной кампании, чем общество и население самого Карабаха, для которых эта война является ни чем иным, как борьбой за существование.
Как показывает история колониальных войн и нынешнее противостояние между бывшими “метрополиями” и непризнанными государственными образованиями (или де-факто государствами), асимметрия воли и целей таких конфликтующих сторон приводит к ситуации, когда по меткому выражению известного западного эксперта, “де-факто государства играют долгую игру, в которой не проиграть – означает выиграть”. Нагорный Карабах может и не выиграть очередную (будь то “блицкриг”, или же “окопные” или “дистанционные” бои на истощение) войну с Азербайджаном, но даже при таком исходе он эту войну и не проиграет. А вот для азербайджанского военно-политического руководства, которое вот уже 15 лет постоянно призывает к реваншу и возврату Карабаха военным путем, любой исход боевых действий, кроме как достижение полного контроля над территорией Нагорного Карабаха, будет означать не только политическое, но и военное поражение с последующими необратимыми последствиями, в том числе и для самой правящей элиты страны.
Представляется, что для оценки реальной ситуации также необходимо учитывать роль и возможность применения армянской стороной политики сдерживания противостоящей стороны. По мере раскручивания очередного витка гонки вооружений в зоне армяно-азербайджанского противостояния вероятность начала боевых действий снижается. Эта ситуация хотя и несколько парадоксальна, но хорошо знакома еще со времен Холодной войны и широко изучена в политологической науке. Вступает в силу механизм так называемого взаимного сдерживания, когда в силу высокой поражающей силы военных потенциалов вовлеченных в конфликт сторон, любые выгоды от начала боевых действий для страны, начавшей военные действия, не смогут оправдать понесенные ею людские и материальные потери, не говоря уже о политических последствиях для нее в результате негативной реакции международного сообщества. Согласно разработанным теориям в рамках военно-стратегических исследований, подтвержденными опытом сохранения международной и региональной безопасности последних десятилетий, под сдерживанием понимается предотвращение нежелательных военно-политических действий одной стороны в отношении другой (обычно уступающей ей в количественном отношении своего силового потенциала) посредством угрозы причинения ей неприемлемого ущерба.
Отсюда, любое возможное урегулирование карабахского конфликта должно обязательно предусматривать его долгосрочность, стабильность на перспективу и уверенность сторон, что те потери, которые понесёт государство-инициатор боевых действий, в любом случае и при любом исходе вооруженного конфликта превзойдут все выгоды инициирования войны.
– В чём выражается внешнеполитическая позиция НКР по карабахскому урегулированию?
– Начиная с первого этапа на пути её международного признания, когда 6 января 1992 года демократически избранный парламент НКР обратился к Организации Объединённых Наций, ко всем государствам мира с просьбой признать Нагорно-Карабахскую Республику и помочь предотвратить геноцид армян Нагорного Карабаха, и до настоящего времени внешнеполитический курс НКР выражал следующие подходы и основывался на соответствующих принципах урегулирования: 1) определение статуса НКР – исключительное право народа республики; 2) взаимное признание сторон, ведущее к мирному сосуществованию двух суверенных государств, взаимный отказ от попыток военного решения конфликта. Равная международная правосубъектность НКР и Азербайджана; 3) международные и собственные гарантии безопасности народа НКР, как носителя суверенитета и единственного источника власти Республики; 4) восстановление территориальной целостности НКР и исключение её анклавности; 5) решение территориальных вопросов и вопросов, связанных с беженцами и вынужденными переселенцами, должно осуществляться на взаимной основе в рамках мирного договора между НКР и Азербайджаном.
В целом позиция НКР по вопросу урегулирования конфликта заключается в том, что достигнутые договоренности прежде всего должны решать вопросы, касающиеся причин конфликта (политический статус Нагорного Карабаха и его безопасность), а потом уже вопросы, связанные с последствиями конфликта (контролируемые территории, беженцы, восстановление коммуникаций и другое).
Взаимное признание НКР и Азербайджана и отказ от военного пути решения конфликта должны стать отправной, а не конечной точкой переговоров между ними. Вопросы территорий, беженцев и определения границ должны решаться на взаимной основе, где бы основными сторонами соглашений стали НКР и Азербайджан, и должны быть синхронизированы с ходом мирного процесса.
В качестве первоочередной меры на пути ввода нынешнего этапа урегулирования конфликта в конструктивное русло, для укрепления безопасности в зоне конфликта, где стороны продолжают нести потери среди военнослужащих (а значит сам этап вооружённого конфликта нельзя рассматривать как завершённый), трёхстороннее соглашение о прекращении огня, заключённое в мае 1994 года, представляется целесообразным дополнить “Соглашением о прекращении вооруженного конфликта”, которое запретило бы использование силы и содержало бы отказ всех сторон от угрозы использования силы друг против друга.
Внешнеполитическая позиция НКР в отношении её нынешнего нахождения за официальными рамками переговорного процесса может строиться на том принципе, что любые предварительные договорённости Армении и Азербайджана, как двух из трёх сторон конфликта, приветствуются со стороны НКР и рассматриваются в качестве необходимых элементов в общем процессе урегулирования конфликта. Вместе с тем, непосредственная реализация данных договорённостей не может осуществляться без вступления самой НКР как в процесс переговоров по всем наиболее спорным вопросам урегулирования конфликта, так и в процесс непосредственной реализации на её территории каких-либо предварительных договорённостей.
– Почему в процессе карабахского урегулирования не рассматривается вопрос армян – беженцев из мест их компактного проживания в бывшей Азербайджанской ССР?
– Если коротко, то потому, что армянская сторона никогда не была настолько настойчивой, чтобы данный вопрос вошёл в актуальную повестку переговоров.
Вопрос беженцев и вынужденных переселенцев сильно искажён в общем информационном образе карабахского конфликта, что препятствует адекватному исследованию его основных причин и последствий, взятых в единстве их негативного влияния на процесс нынешнего урегулирования конфликта.
Если для армянской стороны вопрос беженцев и вынужденных переселенцев явился в определённом смысле одной из причин категоричного выдвижения требования Нагорного Карабаха о выходе из состава Азербайджанской ССР (сумгаитские и бакинские погромы армян были осуществлены в период 1988-1990 годов, то есть ещё в бытность существования СССР), то для азербайджанской стороны вопрос беженцев и вынужденных переселенцев возник с конца 1991 года, когда провозглашённая Азербайджанская Республика выбрала силовой путь разрешения конфликта, в результате чего беженцы и вынужденные переселенцы появились на её территории как последствие ею же самой выбранной политики.
Попытаемся в сжатой форме представить реалии в вопросе беженцев и вынужденных переселенцев в зоне карабахского конфликта и вокруг него: 1) фактически армянских беженцев с территории Азербайджанской ССР (без учёта населения бывшей НКАО) было около 500 тысяч человек; 2) армянские беженцы потеряли всё или практически всё имущество, причём основные потери связаны с утратой недвижимого имущества; 3) последние азербайджанцы Армянской ССР переехали на территорию Азербайджанской ССР до конца 1989 года и получили от властей Армении компенсацию, связанную с вынужденным переездом; 4) почти всё взрослое мужское население в лице азербайджанцев – вынужденных переселенцев с территорий Низинного Карабаха – являлось активным участником боевых действий на стороне армии Азербайджана и поэтому не может быть приравнено в своих правах, с международно-правовой точки зрения, к мирным армянским беженцам с территории Азербайджанской ССР, по отношению к которым были осуществлены акты геноцидальной политики; 5) азербайджанцев – мирных граждан, – покинувших территорию Низинного Карабаха в период боевых действий 1992-1994 годов может насчитываться не более (а скорее значительно менее, с учётом вышеотмеченного пункта) 500 тысяч человек.
В период 1988-1990 годов в Азербайджанской ССР была осуществлена массовая и насильственная депортация лиц армянской национальности. Армяне изгонялись исключительно в силу их этнической принадлежности. Изгнание армян с территории союзной республики произошло, как минимум, при бездействии руководства Советского Азербайджана. Отказ нынешних властей Азербайджанской Республики от правового наследия Азербайджанской ССР не означает, что провозгласив демократическое государство и взяв на себя международно-правовые обязательства в сфере защиты прав и свобод человека, они могут легитимно уклоняться как от возмещения физического и морального вреда, так и от возмещения имущественного ущерба лицам, подвергнувшимся актам геноцида и этнической чистке.
Диспропорция в вопросе реального представления ситуации с беженцами и вынужденными переселенцами в зоне карабахского конфликта и вокруг него укрепляет Азербайджан в мысле, что в гуманитарном разрезе конфликта он выступает как якобы пострадавшая сторона, права которой должны быть восстановлены в нетерпящем отлагательства порядке. Само восстановление своих “прав” в этом контексте Азербайджан понимает как безусловное возвращение азербайджанского населения на территорию НКР в её нынешних фактических границах.
Армянская сторона согласна с такой безусловностью, но с одним необходимым уточнением – такая же безусловность, то есть признание права на возвращение и создание соответствующих условий безопасного проживания должны быть обеспечены и для всех армянских беженцев из мест их компактного проживания на территории бывшей Азербайджанской ССР. Другими словами, указанная безусловность должна трансформироваться в паритетность и сотрудничество всех сторон конфликта в вопросе восстановления прав беженцев и вынужденных переселенцев, а не носить конфронтационный, а значит и тупиковый характер.
Одним из ключевых вопросов в ряду создания основ для конструктивного диалога между двумя основными сторонами конфликта – НКР и Азербайджана, – является вопрос армян-беженцев из бывшей Азербайджанской ССР. Исключение данной категории лиц из контекста урегулирования карабахского конфликта, замалчивание об их законных правах – это путь в никуда.
Агрессивная политика Азербайджана нашла своё выражение не только в виде непосредственных репрессивных действий по отношению к собственным гражданам-армянам, но и в таких вопросах, как отсутствие необходимых на тот момент правовых действий, с помощью которых можно было бы избежать военной эскалации карабахского конфликта. Вместо того, чтобы после декларации собственной независимости 30 августа 1991 года, вслед за которой адекватно, в политическом и правовом смысле, последовала Декларация о провозглашении Нагорно-Карабахской Республики от 2 сентября 1991 года, приложить усилия для совместного с НКР ввода конфликта в конструктивное русло урегулирования, Азербайджан уверенно взял курс в направлении максимально возможной эскалации. Азербайджан мог бы прибегнуть к правовым средствам разрешения конфликта, например, путём проведения на своей территории референдума по статусу Нагорного Карабаха, но вместо этого он начал войну с НКР. Кстати, чтобы там не говорил Азербайджан в отношении своей признанности международным сообществом в границах Азербайджанской ССР, он начал войну с НКР ещё до своего признания на международной арене. Более того, сам карабахский конфликт между Азербайджаном и НКР начался ещё до признания международным сообществом Азербайджана. А это указывает, как минимум, на то, что если кто-то признаёт нынешний Азербайджан в границах бывшей Азербайджанской ССР, то этим он ставит себя в весьма неловкое положение. Получается, что признаётся государство в границах, от которых само это государство отказалось, учитывая, что Азербайджанская Республика отказалась от правопреемства Азербайджанской ССР, и, кроме этого, ещё и начало войну с другим государственным образованием на территории бывшего Советского Азербайджана.
Мы также считаем необходимым обратить внимание на следующий правовой аспект, проявивший себя в момент провозглашения Азербайджанской Республики и Нагорно-Карабахской Республики в качестве равноправных государственных субъектов на территории бывшей Азербайджанской ССР. В отличие от Азербайджанской Республики, отказавшейся фактом провозглашения своей независимости от правового наследия Азербайджанской ССР и считающей своей предшественицей существовавшую в 1918-1920-х годах Азербайджанскую Демократическую Республику, Нагорно-Карабахская Республика своей Декларацией от 2 сентября 1991 года провозгласила образование НКР, но не выход из правового пространства Союза ССР и тем более не выход из этого Союза, который де-юре ещё продолжал своё существование на тот момент. Независимость НКР была провозглашена 6 января 1992 года демократически избранным Верховным Советом НКР (Парламентом республики) Декларацией “О государственной независимости Нагорно-Карабахской Республики” на основании воли народа НКР, выявленной в ходе референдума в Нагорном Карабахе от 10 декабря 1991 года.
На этом безупречном правовом фоне действий НКР на пути последовательной реализации каждого из этапов демократического провозглашения собственной государственной независимости Азербайджан актами от 30 августа и 18 октября 1991 года объявил о своей независимости и о недействительности для себя продолжающих действовать законов СССР в момент ещё де-юре существования Союза. НКР же, напротив, до 10 декабря, дня проведения референдума о независимости, то есть до момента, когда стало ясно, что Союз ССР де-юре прекращает своё существование, продолжал считать для себя обязательными законы единого государства. Тогда, вероятно, правильнее считать Азербайджан, пользуясь его привычным лексиконом, “сепаратистским образованием” на территории бывшей Азербайджанской ССР, самопровозгласившим себя в качестве независимого государства в нарушение действовавших на тот момент правовых норм.
– Каково отношение армянской стороны к разговорам о “двухобщинности” НКР ?
– Инициированный Азербайджаном курс на придание НКР вида “двухобщинности”, поддерживаемый некоторыми странами-сопредседателями Минской группы ОБСЕ и некоторыми влиятельными акторами за рамками этого международного посреднического форума, не выдерживает никакой критики. В связи с этим возникают риторические вопросы, наподобие: а разве можно говорить о “французской общине Франции” или “английской общине Англии”?
Армяне Нагорного Карабаха – это не община, а армянский народ, который является государствообразующей основой Нагорно-Карабахской Республики. Покинувшие же до 1991 года Нагорный Карабах азербайджанцы, являются азербайджанским населением Нагорного Карабаха, за которым признаются права национального меньшинства НКР в том случае, если это население выразит добровольное желание вернуться в прежние места своего проживания. Интегрировавшись в общественно-политическое, социально-экономическое, культурное поле НКР и получив гражданство этой республики, азербайджанское население Нагорного Карабаха станет неотъемлемой частью народа НКР.
Азербайджан всячески пытается кооптировать “представителей азербайджанской общины Нагорного Карабаха” в переговорный процесс на паритетных с избранными предствителями армянского народа НКР началах. При этом очевидно, что внутри своего политического поля Азербайджан всячески препятствует соответствующей политической институционализации сил карабахских азербайджанцев. Налицо классический пример из уже имеющегося турецкого опыта в вопросе кипрского урегулирования. Турция всячески проталкивала до 1974 года (года своего военного вторжения на север Республики Кипр, за которым последовало провозглашение независимости в 1983 году Турецкой республики Северного Кипра и в дальнейшем признание этой независимости со стороны Турции) и продолжает проталкивать после указанной даты вопрос “двухобщинности” государственного устройства Кипра, в то же время весьма ревностно относясь к любой самостоятельности со стороны турок-киприотов. 1974 год упомянут не зря и ещё по одной причине. С подачи Азербайджана у посредствующих в урегулировании карабахского конфликта сторон укрепляется неправильное представление о том, что диалог “двух общин Нагорного Карабаха” должен последовать после передачи Азербайджану всех или какой-то части из контролируемых ныне НКР территорий и возвращения азербайджанцев в Нагорный Карабах.
Тезис о том, что Турция и Азербайджан провозгласили своим лозунгом (и последовательно его реализуют) “Одна нация, два государства”, но отказывают в том же соответственно Армении и НКР, стал уже чем-то банальным и, как показывает практика, незначительным аргументом армянской стороны в глазах основных внешних акторов в карабахском урегулировании. Если с этим аргументом указанные акторы уже как-то “свыклись”, то может быть упоминание о том, что с 1974 года Турция не собирается выводить войска из Северного Кипра, и что вывод войск не выдвигается на нынешнем этапе со стороны внешних сил в качестве предусловия для осуществления диалога в кипрском урегулировании между греческой и турецкой общинами острова, будет способствовать формированию более правильного представления у посредников.
Известно, что в соответствии с так называемым “планом Аннана” (инициатива Генерального секретаря ООН Кофи Аннана), отклонённым на референдуме в апреле 2004 года со стороны греков-киприотов, предусматривалось создание на острове двухобщинного и двухзонального государства вместо единой Республики Кипр, что, по мнению греков, означало бы фактическое признание турецкой оккупации. По плану Аннана, Турция получала право сохранить свой военный контингент на острове, предусматривалось юридическое узаконивание договоров, заключённых ранее Турецкой республикой Северного Кипра и Турцией, которые, в частности, давали турецким войскам право использовать все кипрские гавани, производить передвижения по всему острову и выполнять полёты турецкой военной авиации над всей территорией Кипра.
Для установления необходимого диалога в системе “армянский народ – азербайджанское население НКР”, как первого этапа интеграции азербайджанцев в НКР, последняя не обязана выводить свои войска с контролирумых ею территорий, а значит и трансформировать статус-кво, сложившийся за последние 15 лет, и только потом устанавливать основы для диалога между армянами и азербайджанцами Нагорного Карабаха. Более того, такой вывод войск и вытекающая из него кардинальная трансформация статус-кво в зоне карабахского конфликта создаст абсолютно не способствующую какому-либо конструктивному диалогу ситуацию.
Это приведёт к ситуации “войны всех против всех”, в которой новые разделительные линии военного характера будут проходить по всей зоне карабахского конфликта с вовлечением в конфронтацию всех республик Южного Кавказа и соседних с регионом государств.
– Каковы перспективы вовлечения НКР в международные программы и инициативы в Южном Кавказе?
– НКР строит свою государственность на принципах демократии, верховенства закона, уважения и защиты прав и свобод человека.
Есть множество примеров, подтверждаемых оценками международных наблюдателей и правозащитных организаций, тому, что процессы демократизации в НКР развиваются намного глубже и в опережающем режиме в сравнении с аналогичными процессами в Азербайджане. Среди последних примеров этому можно указать на факт и результаты проведённого 18 марта 2009 года в Азербайджане референдума по поправкам в конституцию страны. В соответствии с одной из них, ради которой фактически и был проведён данный референдум, нынешний президент Азербайджана получил бессрочное право избираться на высший государственный пост.
На этом фоне “легитимной” узурпации власти наследником главы семейного клана Азербайджана последние выборы президента НКР в 2007 году выглядят на недосягаемом пока для Азербайджана уровне. У предыдущего президента НКР было намного больше причин гарантировать себе продолжение исполнения обязанностей главы государства еще на некоторое время, но однозначный выбор был сделан в пользу неукоснительного следования принципам демократии.
Очевидно, что с указанными проявлениями “демократических” традиций в рамках своей государственности Азербайджан должен проделать огромную работу в будущем для того, чтобы создать в глазах общественности НКР, её политических сил образ своей реальной приверженности демократическим принципам. НКР не мыслит себя в составе или под каким-либо подчинением Азербайджану, глава государства которого меняет своим волевым решением положения конституции для “легитимной” пролонгации своей власти на годы вперёд.
Есть также множество примеров тому, что международное сообщество стало более внимательно и последовательно рассматривать перспективу вовлечения НКР в гуманитарные и экономические проекты в Южном Кавказе. Особенно показательно, что такой настрой, в частности у европейцев, передаётся и таким близким партнёрам Азербайджана, как Турция, которая вынуждена зачастую идти на невыгодные для себя шаги на дипломатическом поприще из-за становящихся для неё обузой капризов “младшего брата”. Так, некоторые турецкие эксперты стали смотреть на экономические и политические реалии в регионе с более объективных позиций, что приводит их, например, к пониманию наличия де-факто государственности НКР и её возможностей по построению жизнеспособной экономики.
У НКР есть однозначный настрой на взаимовыгодное участие в международных программах и инициативах. Инициативы НКР по своей международной социализации будут носить комплексный характер и неотъемлемой составляющей данных инициатив будет настроенность на установление основ для многостроннего сотрудничества в регионе с включением в такое сотрудничество и Азербайджана. В этом контексте может сыграть свою позитивную роль включение НКР в последнюю многостороннюю инициативу Европейского Союза комплексного характера – “Восточное партнёрство”.
В рамках планируемой к реализации с весны 2009 года программы “Восточное партнёрство” предусмотрено такое направление многостороннего сотрудничества (тематическая платформа многостороннего сотрудничества), как “контакты между людьми”. Данная платформа предусматривает “взаимодействие между гражданами ЕС и стран-партнёров”, построенное на принципах межкультурного диалога. Также в программе предусмотрен принцип привлечения институтов гражданского общества к участию в работе по различным направлениям реализации “Восточного партнёрства”, а также планируется создание Форума гражданского общества.
НКР может выступить с инициативой, адресованной Европейской Комиссии, как органу, непосредственно занимающегося разработкой и реализацией программы “Восточное партнёрство”, о распространении принципов и направлений работы по указанным тематическим разделам “Восточного партнёрства” (контакты между людьми и сотрудничество институтов гражданского общества) для установления и развития отношений между НКР и Азербайджаном.
На нынешнем этапе НКР выпадает из комплекса мероприятий по программе “Восточное партнёрство”. В ходе аналитического исследования, проведенного сотрудниками Института политических исследований в конце 2008 – начале 2009 годов во Франции, Бельгии и Германии было однозначно выявлено, что участию НКР в европейских инициативах подобного характера препятствует Азербайджан. Со стороны ответственных должностных лиц ЕС была проявлена заинтересованность и готовность способствовать вовлечению НКР, в частности, в программу “Восточное партнёрство”, однако с их стороны подчёркивалось принципиальное несогласие Азербайджана на такое участие НКР. Со стороны должностных лиц из Европейской Комиссии и Совета министров ЕС указывалось, что наиболее оптимальным, с их точки зрения, представляется развитие (на первоначальном этапе распространения европейских инициатив на НКР) именно таких направлений, как “контакты между людьми” (people-to-people contacts) и сотрудничество институтов гражданского общества. Учитывая это, инициатива НКР по установлению контактов на соответствующих гражданских уровнях сотрудничества между ней и Азербайджаном под общей эгидой программы “Восточное партнёрство” имеет высокую перспективу быть достойно оцененной со стороны самых высоких европейских структур.
Инициатива НКР может быть предложена для реализации под эгидой программы “Восточное партнёрство” с привлечением ресурсов межпарламентского сотрудничества, а также сотрудничества на уровнях регионального и местного управления. Реализации инициативы могут оказать содействие такие структуры, планирумые к созданию по программе “Восточное партнёрство”, как Южнокавказская местная и региональная ассамблеи (пункт 4.4 программы “Восточное партнёрство”).
– Что делать дальше Армении и НКР в условиях нынешнего этапа процесса карабахского урегулирования?
– Ответ на данный вопрос лежит на поверхности: “Быть готовым к предстоящим нескольким годам ситуации “ни войны, ни мира””.
Мы не знаем сколько именно будет этих лет – 5, 10, 15. Но то, что они будут – это очевидно. Поэтому необходимо использовать эти годы с пользой для себя и для общего блага региональной стабильности.
Армении следует сконцентрироваться на процессе международного признания НКР в её нынешних границах, сконсолидировать своё внутреннее общественно-политическое поле в отношении урегулирования карабахского конфликта на единых и амбициозных позициях и всячески содействовать вовлечению НКР в европейские и международные программы многостороннего сотрудничества.
Нагорно-Карабахская Республика “обречена” на продолжение процесса построения своей государственности, заселение всей территории в своих нынешних границах и формирование там соответствующей инфраструктуры. НКР должна вернуться за стол переговоров, что только и может придать процессу карабахского урегулирования конструктивный и реально нацеленный на разрешение характер.
Нагорно-Карабахская Республика должна быть готова к любому развитию ситуации в зоне конфликта, вплоть до самых пессимистических сценариев в виде возобновления военных действий. В этом особый “крест” НКР, который она несёт с самого начала своего пути построения государственности.