Президентские выборы в Армении по форме уже завершились, но по сути – нет. Президентские выборы в Азербайджане пройдут осенью 2008 года. Именно по этому принципу (принципу оценок уже завершившихся процессов и ожиданий от предстоящих событий) мы составляли вопросы для опросов армянских и азербайджанских экспертов, результаты которых уже опубликованы в газетах «168 часов» в Армении и «Новое время» в Азербайджане. Полагая, что результаты и ожидания все равно должны отразить состояния в обеих обществах и возможные изменения в них.
Однако, трудно было тогда, еще три месяца назад, думать, что предвыборное азербайджанское общество, описанное в интервью азербайджанских экспертов, так сильно будет отличаться от армянского общества сейчас, и что такая метаморфоза возможна за столь короткий срок. Ведь, в принципе, еще осенью прошлого года и армянское общество пребывало почти в таком же апатичном состоянии, который описан в одном из интервью азербайджанского эксперта. А именно то, что общество живет в «абсолютно неконкурентной среде в политике, экономике, сфере бизнеса, информации, гражданском секторе». По сути все вопросы наших интервью были связаны именно с ожидающимися (в случае с Азербайджаном) или уже свершившимися (в случае с Арменией) событиями в этом году. Судя по материалам азербайджанских экспертов выборы пройдут с уже заранее известными итогами, почти не затронув общество. Примерно так, с прогнозируемыми результатами должны были пройти и выборы в Армении, даже несмотря на наличие большей интриги в них, связанных с появлением на арене первого президента Левона Тер-Петросяна. Даже накануне выборов 2008 года максимум, что можно было предвидеть, это то, что сценарий плавного перехода власти от Р. Кочаряна к другому кандидату от власти – С. Саркисяну из-за неожиданного появления на арене Левона Тер-Петросяна может либо затянуться, либо же просто вызвать интерес.
Конечно, своего рода раздражителем выборных процессов в Армении был и Артур Багдасарян, который с 2006 года, после своего громкого «ухода» из лагеря власти действовал на арене, называя свою партию оппозиционной. Однако поствыборные события показали, что не случайно он так и не стал «своим» в лагере оппозиционных сил.
По большому счету переход властных рычагов от одного деятеля к другому свершился, но он прошел беспрецедентно болезненно, взбудоражил буквально все общество и изменил его в принципе. Последний раз режим чрезвычайного положения в Армении устанавливали Советские власти.
В армянском общественно-политическом дискурсе уже давно и глубоко укоренился тезис о необходимости проведения честных и прозрачных выборов. Судя по описанию азербайджанских экспертов в Азербайджане налицо «отказ даже от имитации демократических реформ». В Армении, наоборот, о демократии, как о единственном капитале для государства, который можно потом задействовать для решения самых разных вопросов, и даже вопросов национального интереса, говорят давно и постоянно. И впечатления от «витринно-показательных» правильных выборов парламента Армении нынешнего созыва, получившие похвальные оценки европейских структур, не то, что воодушевляли всех, но укрепляли ощущение, что внутренняя стабильность в Армении – это черта, выгодно отличающая ее от сопредельных государств и вообще стран постсоветского пространства. Создавалось даже ощущение, что Армения идет твердыми шагами по пути демократизации.
Однако мало кто противопоставлял этому общепринятому тезису «о необходимости честных и прозрачных выборах» то, что во время «хороших парламентских выборов» и конкуренция была сравнительно ничтожной, и опасности оказаться в меньшинстве у властной Республиканской партии и у инициированной властями партии «Процветающая Армения» вообще не было. Тогда не за чем было рисковать. На политическом поле были игроки, давно знающие друг друга, и неожиданностей не предвиделось. Никто не ожидал тогда и экстраординарных событий даже на фоне участия в выборах партии АОД, общественной инициативы «Импичмент», активно сподвигнувших впоследствии Левона Тер-Петросяна на возвращение в большую политику.
Факт возвращения Левона Тер-Петросяна сам по себе уже был сенсацией, ибо в течение прошедших после его отставки 10 лет он исключительно занимался научной работой, не комментировал действия властей на арене карабахского урегулирования (а ведь именно этот вопрос был главной причиной смены власти в Армении в 1998 году), и даже резко отказывал всем журналистам в просьбах об интервью.
Взгляды Левона Тер-Петросяна по карабахскому конфликту по солидарным оценкам армянских, азербайджанских, да и других экспертов, сейчас называются «более мягким подходом, направленным на урегулирование». Однако, не этот номинальный диссонанс с общепринятыми за последнее время в Армении формулировками по карабахскому конфликту, с моей точки зрения, стал причиной того, что Левон Тер-Петросян превратился в серьезный политический фактор. И можно с уверенностью даже утверждать, что протестным электоратом, вставшим на его сторону, больше двигала не эта разница во взглядах, а другие причины, целая группа взаимосвязанных причин, основные из которых заключаются в отношении властей и других оппозиционных сил к самой фигуре этого деятеля и ко всему, что связано с ним. Несмотря на то, что карабахский конфликт артикулировался в ходе этих выборных процессов намного интенсивнее и с большим эмоциональным зарядом, чем в ходе других выборов после 1998 года, не этот вопрос был главным фактором, воздействующим на массы людей. Есть еще другая причина такого активного обращения к проблемам урегулирования, и он, на мой взгляд, довольно банальный. Если причиной ухода из власти в 1998 году было карабахское урегулирование, то и главным аргументом в деле его «политического уничтожения» перед глазами общества сейчас должен был стать опять карабахский конфликт.
Карабахский вопрос получил больший внутренний заряд после известных непродолжительных столкновений армянских и азербайджанских сил на линии фронта, которые произошли как раз в дни чрезвычайного положения в Армении.
Правда и то, что под необходимостью проведения демократических выборов всегда, да и накануне февральских президентских, понимали не столько то, как эти выборы будут восприняты самими акторами выборного процесса – избирателями и соревнующимися за их голоса политическими силами, сколько как к ним отнесутся за пределами страны. Но в результате таких довольно частых артикуляций в обществе все больше и больше людей связывали свои ожидания с выборами, верили в этот тезис и в то, что демонстрация протестов будет иметь отрезвляющий эффект. Я конечно понимаю, что когда одна из армянских публицисток в своем выступлении перед журналистами говорила о том, что все нынешние внутренние проблемы Армении от того, что этому народу долго и упорно внушали, что он еще и электорат, она таким образом выражала свое мнение по поводу недопустимости раскола общества «на своих» и «чужих» и т.д. Однако, эти слова весьма точно представляют всю противоречивость традиционной выборной ситуации в Армении, когда номинальные и реальные акторы во время этих процессов ничего общего не имеют, и более того, когда начинают апеллировать таким весьма чувствительным вопросом, каким является карабахский конфликт.
Это, конечно, не единственный признак идущих сейчас глубоких общественных процессов в Армении, которые, из-за их колейдоскопичности, трудно оценить однозначно. Но одно несомненно – избиратели в массе своей, участвовавшие в выборах 19 февраля, и сегодняшнее общество в целом – это две отличающиеся друг от друга явления, общности, и два разных политических фактора. С поствыборным обществом, который перестал сейчас быть электоратом, и все чаще упоминается как народ Армении, сейчас считаются больше, и власти, если и прислушиваются к призывам о «диалоге», то только о таком, который должен состояться между ней самой и обществом в целом. Но не с главным протестантом – Левоном Тер-Петросяном и поддерживающими его политическими деятелями, большинство которых на этот момент находятся в заключении, а часть продолжает голодовку. Смогут ли силы, которые стали внутриполитической альтернативной быть фактором и отныне? Думаю, что это – не праздный вопрос, так как обычно в странах так называемых транзитных демократий, какой является и Армения, после выборов делается все для их ослабления, а может и политического «уничтожения» перед глазами будущего электората.
Сравнительно недавно открывшемуся в центре Еревана Северному проспекту придавалось большое значение, и многие полагали, что он станет еще одним популярным местом для прогулок и вечернего отдыха ереванцев. Однако, мало кто тогда мог знать, что «выражение иду на Северный проспект» будет означать либо то, что человек решается на «политические прогулки» (после запрета на массовые мероприятия групповые прогулки по этому проспекту, или групповые чтения книг стали акциями протеста в период Чрезвычайного положения в столице страны, стали так называться и продолжаются до сих пор), либо же идет «смотреть» на них. Впрочем сторонних зевак было намного меньше, ибо там на месте никто из страж порядка не углублялся в том, кто и почему там находится, и сначала к непродолжительной ответственности привлекались без разбору все. Сейчас с этим стало легче. День инаугурации новоизбранного президента С. Саркисяна тоже не стал финалом поствыборных процессов в стране, и сейчас только, после запрета на публичное распространение взглядов и мнений, отличающихся от официальных версий, набирают ход широкие общественные обсуждения, отражающиеся в СМИ. Слушания «вопроса Армении» в Совете Европы только завершились, и принятая довольно жесткая резолюция в течение некоторого времени станет предметом для еще большего разглагольствования на тему «кто преследует узкополитические цели, а кто заботится об имидже государства». Сейчас сгруппировать всех 9 кандидатов в президенты по этим двум категориям (на тех, кто был за имидж государства, и на тех, кто хотел и хочет победы любой ценой) уже чересчур сложно, даже если придерживаться официального принципа: кандидаты от власти – это те, для кого важнее всех общегосударственные интересы, а остальные – те, для кого важнее всего победа. Ибо, борьба между кандидатами в предвыборный и поствыборный периоды проходила и проходит по принципу «все – против Левона Тер -Петросяна».
Конечно было бы наивно полагать, что властные структуры, у которых предвыборный и поствыборный манипулятивный потенциал был намного большим, чем у оппозиционных сил, не используют его во всей его полноте, и особенно для оправдания своих действий во время разгона митингующих 1 марта (об итогах трагических событий сообщаются до сих пор, двое пострадавших на днях скончались в больницах и увеличили количество жертв с обеих сторон до 10 человек). Но удивительно то, как удалось деятелю, по отношению к которому применялся принцип «либо ничего не говорить, либо выступать с резкой критикой», за несколько месяцев своих публичных выступлений собрать примерно столько голосов, сколько собрал Артур Багдасарян, рейтинг которого стремительно вырос после его добровольной отставки с поста руководителя парламента страны, который с этого момента активно действовал в роли непримиримого оппонента властям и придерживался ее вплоть до событий 1 марта. Сейчас с уверенностью можно сказать, что именно из-за этого он и получил столько голосов избирателей, в основном тоже протестных. Но уверена также, что если будут проведены еще одни выборы, то этот деятель вряд ли уже сможет говорить о более чем 300 тысячах голосов в его пользу. Кстати, абсолютно некорректными именно поэтому кажутся и утверждения, что примерно 70% голосов избирателей в Армении были отданы за те силы, которые сейчас стоят рядом с властями Армении. Ибо хотя бы две партии из четырех коалиционных в большей степени набрали эти свои голоса благодаря своей критичной позиции к властям в предвыборный периоды.