Начало в предыдущих статьях
Победившая армия, взволнованная страшной трагедией 27 октября, считала непосредственным виновником преступления (если не организатором) президента, и, следовательно, Кочарян в этот момент не мог возглавить обезглавленную армию. У него было два варианта: либо подать в отставку, либо, выигрывая время, начать разрушение процесса слияния “победившего войскаон – Стихии”.
Первое было слишком опасно для Кочаряна, как личности. У него не было никаких гарантий, что после отставки ему дадут спокойно жить, не станет “мишенью” для мстителей. Отставка означала бы также принятие вины. Поводом остаться было еще одно обстоятельство: никто не хотел заменять его.
Вечером 27 октября Левон Тер-Петросян призвал народ объединиться вокруг президента, дав понять, что требование отставки президента чревато для страны. Тем самым он опроверг тажке возможность своего возвращения.
Почему никто не хотел заменять Кочаряна? Ответ очень простой. Сменивший должен был выявить корень преступления. А если бы этот корень был в России или другой сверхдержаве? Армения должна была объявить войну этому государству, а если бы не выявила, что нужно было сказать зрителю, который наблюдал за шекспировской трагедией на армянской политической сцене?
Кочарян разрабатывал пути выхода из сложной ситуации и вдруг вспомнил, почему Тер-Петросян назначил его премьер-министром. Его вызвали из Степанакерта в Ереван, чтобы он мог сблизи ознакомиться с положением дел в экономике, почувствовал невозможность развития экономики в условиях “ни мир, ни война” и не препятствовал мирной программе. С той же целью – ознакомления сблизи, Кочарян назначил премьером Арама Саркисяна, опыт руководства экономикой которого не выходил за рамки одного предприятия. Политического опыта у него не было совершенно.
У Арама Саркисяна было два пути: либо принять невозможность выявления преступления и покорно включиться в административно-экономическую работу, либо “взяться за оружие против целого моря смертей и горестей”. В первом случае ему не простило бы победившее воинство, во втором та же сила не приняла бы участия, поскольку подсознание единства победителей никогда не позволяло им участвовать в неперспективных планах. Арам Саркисян – премьер был ответственным не только перед воинами, от него ежедневно ждала новостей Стихия. Но поскольку долгожданная весточка ограничивалась арестом одного-двух человек из пропрезиденсткого круга, Стихия, не удовлетворившись, выдвинула вперед своего Гамлета – Степана Демирчяна.
Появление второго Гамлета на армянской политической сцене не углубило выявление преступления, однако облегчила работу Кочаряна. После устранения Арама Саркисяна с должности премьера победившее воинство отвернулось бы от неудачника – брата Спарапета, и он, объединив вокруг себя нескольких надежных человек, стал бы придатком Стихии. Главным Гамлетом был бы провозглашен Степан Демирчян, который, имея под рукой электорат отца, не обладал достаточной харизмой, и по причине его бездеятельности стихия бы спала.
После 1999 года самым решающим моментом для Кочаряна должны были стать выборы 2003 года. Он должен был, наконец, утвердиться верховным главнокомандующим победившего войска и увериться, что Стихия померкла. Потому за год до выборов Кочарян сделал очень важный для себя шаг, закрыв “А1+”, лишив общественность альтернативного мнения.
Оба “Гамлета” недооценили этот шаг Кочаряна, и вместо требования свободы слова, предпочли митинговую борьбу, опытом которой не располагали ни Степан Демирчян, ни Арам Саркисян. Несколько тысяч участников митингов интересовало социально-экономическое положение в стране, а также политическая перспектива, между тем люди, поднявшиеся на трибуну, руководствовались лишь чувством отмщения.
В этом состоянии народ руководствовался старой и избитой стратегией “Любой другой, только не эти власти”. Общество предполагало, что при пришествии к власти “Гамлетов” мало что изменится, однако ждало интересных действий и эмоциональных сцен. Сцен не было. А в остальном… тишина.
Продолжение следует…