Принося тысячу извинений всем знакомым мне и особенно незнакомым людям с нарушениями речи, хочу начать со старого анекдота. Итак, кто-то заикающийся останавливает на улице человека: «В-в-вы н-н-н-не с-с-ск-к-а-ж-ж-же-те, г-г-где з-з-з-д-д-есь ш-ш-ш-к-к-ко-л-л-ла д-д-для з-з-за-а-аик?» – «На кой тебе еще школа, ты и так классно заикаешься!» – удивляется прохожий, видимо, имеющий самое смутное представление о школе вообще и системе образования в частности.
В эти дни одна из важнейших тем в стране – приемные экзамены: у кого-то выросли собственные абитуриенты, кто-то интересуется судьбой детей друзей и родни, а кого-то интересует чисто политическая и экономическая сторона этого весьма важного процесса.
Тех, у кого поступают в вуз дети, и тех, кто болеет за знакомых, больше всего интересует статистика баллов и динамика общего фона. Тех, кого интересует политическая и материальная сторона, хотят понять, каковы стартовые возможности получит партий Никола Агбаляна и Левона Шанта* на предстоящих парламентских выборах. Ведь идейной конкуренции между теми, кто уже процвел, и тем, кто только желает процвесть, не будет, а для печатания и расклейки плакатов типа «Старый друг не предаст» все-таки нужны ресурсы.
Меня же в действительности не интересует не то и не это. Меня интересует то, что дети, с шумом-гамом, под музыку, рукоплескания, радостные вопли и звонкую трель последнего звонка окончившие школу и вступившие в большую жизнь, очутились в здоровенной яме, которую условно можно назвать «средоточие полуобразованности». Почему? Потому что связующей нитью между школой и высшим учебным заведением является обеспечение необразования. И в первой, и во втором как учителя, так и преподаватели, с кем бы не говорил, без обиняков признают, что оказание данной образовательной услуги весьма и весьма далеко от того, чтобы считаться удовлетворительной. А краткий период подготовки и сдачи экзаменов, в свою очередь, не имеет никакого отношения ни со школой, ни с вузом. Репетиторы даже уже и не спрашивают, как учился в школе ребенок.
Вот в таких условиях и начинается в июле-августе некое гладиаторское действо, участниками которого является будущее нашей страны. За столами экзаменационной комиссии располагаются некие мэтры (сами себя, естественно, мерящие километрами) одним своим видом говорящие входящим юношам и девушкам: «Ну-ну, послушаем, что вы будете там вякать!» Это значит примерно следующее: «И как же это вы, дети, способны так вызубрить за год невыученное за десять лет, чтобы мы да не могли вас поймать на ошибках?!» И простое, хотя и жестокое гладиаторское действо переходит своего рода театр абсурда.
При устном переводе английского текста от молодого человека, только что окончившего один очаг необразования и жаждущего поступить в другой такой же, но повыше, требуют учитывать также контекст. Ну и ну: если ты так классно заикаешься, то на кой тебе школа?.. Способна ли система высшего образования Республики Армения дать соответствующее образование абитуриенту, разбирающемуся в смыслах контекста? Или некий «ученый муж», не имеющий возможности уйти в отпуск и одуревший от жары, попросту «ловит кайф» на простодушных абитуриентах? Кстати, абитуриент, с которым произошел подобный случай (и, естественно, заниженная в результате оценка) позвонил своему другу и предупредил: такое-то предложение в таком-то тексте переведешь вот так-то, потому что требуется контекст. И надо же было такому случиться, что этому другу попался тот же текст, и когда он преподнес свой «контекстный» вариант, опять вышла ошибка. «Ну как же, контекст!.. Повыпендриваться решил?» – небрежно промолвил, наверное, «ученый муж».
Одному из сдававших математику абитуриентов занизили оценку только потому, что задача решалась двумя способами, а абитуриент выбрал лишь один. О потрясающих нелепостях экзамена по истории можно говорить долго-долго, но красноречивее всего оказывается жирная черта под именем полководца Смбата. Оказывается, абитуриент, сдающий экзамен по армянской истории, должен обязательно написать «армянский полководец Смбат» – чтобы, упаси Господь, экзаменаторы не спутали его с каким-нибудь вьетнамским воеводой.
Но подлинным шедевром нелепости этого года была услышанная лично мной история о «человеке на корточках». Успешно сдававшего устный экзамен по немецкому абитуриента, который, видно, обнаглел до такой степени, что стал претендовать на двадцать баллов, спросили: «А теперь ответь, как будет по-немецки «человек на корточках»? Абитуриент не смог вспомнить. Экзаменаторы жутко расстроились и оскорбились от того, что армянский мальчик, сдающий экзамен по немецкому языку, не знает этого исключительно важного немецкого выражения. «Ну как же так? – сказал, наверное, главный экзаменатор юноше. – А если завтра-послезавтра ты окажешься в Германии или Австрии и тебя спросят, например, о Национальном Собрании Армении, то как ты представишь им нашу культуру и историю? Я так понимаю, что ты не знаешь немецких адекватов даже таких армянских слов, как «бардюр», «шламбавой», «семушка», «парбрис» и «хавка»? Давай ступай, а то доведешь до того, что занизим оценку еще больше!»