– Как вы оцениваете передачу России 5-го энергоблока Разданской ТЭЦ и права на строительство участка армяно-иранского газопровода?
– С первых же дней своего прихода к власти Кочарян осуществлял действия, направленные против нашей государственности, и сегодня уже не подлежит сомнению, что он вознамерился продлить собственную власть даже ценой распыления, разорения нашего государства. Доказательством сказанному являются последние «сделки», столь же опасные для нас, сколь и, скажем, железная дорога Карс-Ахалкалак-Тбилиси. При этом очевидно также, что цена удержания власти растет день ото дня. То, что произошло, невозможно расценить иначе, чем принесение в жертву энергетической безопасности Армении и всей нашей государственности. Примечательно, что всего за день до этого Вардан Осканян в присутствии специального представителя ЕС на Южном Кавказе Питера Семнеби заявил, что Армения готова стать частью новой евроатлантической концепции энергетической безопасности, над которой сейчас работают США и ЕС, причем заверив, что эти проекты представляют для РА большой интерес. Вот вам классический пример такой «комплементарной политики» – заявлять одно, а делать совершенно противоположное. По одному из поводов я заметил, что форпост России в регионе не Армения, ее нынешние власти. А теперь эти приспешники российских интересов задумали превратить в придаток России всю Армению, в которой Роберт Кочарян претендует на роль генерал-губернатора. Армения, по сути, становится одним из субъектов России. Но хуже всего то, что следующей власти придется приложить огромные усилия по восстановлению важнейших элементов государственности. Не исключено, впрочем, что некоторые из этих сделок окажутся необратимыми.
– Но ведь власти представляют эти сделки как «средство смягчить внутри страны последствия подорожания газа и не усугубить для населения груза подорожания»…
– Тут нет какой-либо логики. Это формула Нерона: «После меня хоть потоп!» В результате договоренностей в течение трех лет будет ежегодно выплачиваться 60 млн долларов (Кочарян и его клика хапают у населения в десять раз больше), после чего мы все равно будем платить за газ дороже. Причем все это произошло в момент, когда наше общество уже готово было больше платить за газ, поскольку, в отличие от властей, осознавали, что государственность стоит неизмеримо больше. Другие страны за это время будут развивать свою экономику и смогут платить, мы же через три года снова окажемся в шоке. Какие у нас гарантии, что в результате подорожания 1-го января 2009-го года эти 60 млн долларов не только не компенсируют стоимость газа, но и не приведут к его многократному увеличению? По меньшей мере странным выглядит и то, что все политическое поле Армении – оппозиционное ли, провластное ли – словно бы безразлично отнеслись ко всему этому, тогда как ведущие газеты мира обсуждают эту беспрецедентную сделку.
– Оппозиция говорит, что не хочет руководствоваться принципом «чем хуже для страны, тем лучше для нас», и что необходима общественная инициатива. А общественность словно бы равнодушна ко всему происходящему. Как бы вы прокомментировали это обстоятельство?
– Если политическая сила или политический деятельнее реагирует на опасные для Армении и ее народа процессы, то, значит, в действительности они руководствуются принципом «чем хуже для страны, тем лучше для нас». Что же касается общественности, то она не только не равнодушна, но и всерьез обеспокоена будущим Армении. Голос общественности в первую очередь должны озвучивать оппозиционные партии, а если он не слышен, то виновата в этом вовсе не общественность. И с этой точки зрения вовсе не случайно, что общество, давно уже презирающее власти, сейчас не принимает всерьез ни НС, ни внепарламентскую оппозицию. У нас имеется очень здоровое общество и крайне больную политическую систему. Я имею в виду всю политическую систему, но в первую очередь – все же оппозицию. И в этой ситуации появление базирующейся на современной системе ценностей новой оппозиционной силы, причем формирующейся снизу, является объективной необходимостью и требованием времени.
– Как вы считаете, существуют ли в Армении условия для возникновения такой новой политической силы?
– Да, и залогом этого является то, что наше общество политически намного более зрело, чем власти и оппозиция вместе взятые. Я не сомневаюсь, что рано или поздно, но в Армении сформируется политическая сила, достойная нашего общества. Дело только за временем, но чем раньше, тем лучше. Это единственный выход. Существующая политическая система не в силах решить задачу построения современной ценностной системы. Блоковые настроения, которыми в последние годы руководствовалась вся наша политическая система, является тупиком, а все попытки снова пройти этим путем обречены на провал.
– Как вы представляете создание этой самой новой политической силы? Должны ли появиться новые личности, или уже имеющимся политическим силам следует объединиться вокруг единой идеологии?
– Речь о формировании качественно новой оппозиции, которая в первую очередь должна основываться на современной системе ценностей и обеспечить внутреннюю демократию. Ни в одной из действующих в РА партий нет внутрипартийной демократии. Как они могут утвердить в стране деморатию, если не установили еще собственную внутрипартийную демократию?
– Вы сказали, что власти руководствуются принципом «после нас – хоть потоп». Считаете ли вы возможным воспроизводство этой власти?
– Пока нет внутреннего фактора для качественного изменения власти, внешние факторы не могут решить задачи формирования власти народом – это задача, которую должны решать только и только мы. Примеров сколько угодно. Пока в Сербии не возник внутренний фактор, Милошевич сохранял свою власть. На Беларусь оказывается сейчас очень мощное внешнее давление, но ведь должен существовать еще и внутренний фактор. И до тех пор, пока в Армении не возникнет такого внутреннего фактора, возможно все: и продление, и воспроизводство, и преумножение власти Кочаряна. Когда – рано или поздно – этот внутренний фактор сформируется, тогда и наше политическое поле станет достойным нашего общества.
– По приглашению Белого дома Ильхам Алиев отправляется с официальным визитом в Вашингтон. Как вы считаете, как это отразится на процессе урегулирования карабахского конфликта?
– Что касается урегулирования по проблеме НКР, тот тут начался очень важный и качественно новый этап. В результате новых региональных реалий (иранский кризис, снижение роли Турции, война в Ираке) США довольно активно вовлеклись в происходящие в регионе процессы, в том числе в процесс карабахского урегулирования. Жизненные интересы США в регионе совместились, в сущности, с проблемами энергетической безопасности, урегулирования трех региональных конфликтов и, как следствие, с необходимостью найти комплексное и синхронное решение проблеме демократизации и безопасности всего Южного Кавказа. Именно в контексте этих императивов и установленных приоритетов и не дал Вашингтон зайти в тупик переговорам Кочарян-Алиев. Пражский процесс сегодня протекает уже по совершенно иной логике: впервые, в сущности, за всю 14-летнюю историю попыток урегулирования конфликта США выступает с самостоятельными предложениями, подавай тем самым серьезнейший знак активизации своей позиции и возрастания роли в регионе. Предстоящий визит Алиева в Вашингтон является, по сути, составной частью этого процесса. Думаю, Кочарян совершил ошибку, отказавшись отправиться в Вашингтон на церемонию подписания программы Вызовы тысячелетия. Это лишний раз показывает, что Кочарян всячески избегает решающих международных контактов.
– Может ли активизация позиции США привести к тому, что 2006-й год тем не менее окажется переломным в деле урегулирования конфликта?
– По этому вопросу США настроены довольно оптимистично. Но как бы ни хотелось ошибиться, я не столь оптимистичен.
– До каких пор может затянуться процесс урегулирования?
– Следует четко осознать, что в случае затяжки решения мы рано или поздно окажемся перед двумя сценариями. Первый из них – возобновление военных действий, что, однако, не приведет к окончательному урегулированию. Второй сценарий – НКР-Дейтон, что явно не выгодно ни для одной из сторон конфликта.
– Предложенный триумвиратом сопредседателей вариант, кажется, не особо приемлем для сторон. Во всяком случае, это показали переговоры в Рамбуйе, когда Кочарян и Алиев так и не смогли прийти к согласию по ряду ключевых пунктов. Как вы думаете, окажутся ли эти принципы приемлемыми для народов двух стран?
– Состоявшаяся в Рамбуйе встреча лишний раз показала, что Кочарян и Алиев не желают урегулирования конфликт, потому что власть и того, и другого зиждется на существовании конфликта, а поэтому из-за этого им всегда удастся придумать какие-то другие причины, – тогда как имеются все возможности для компромиссного и взаимовыгодного урегулирования конфликта. Предлагаемый тройкой сопредседателей Минской группы ОБСЕ вариант довольно реалистичен и имеет определенные преимущества, а что касается общественной реакции, то, думаю, если подать этот проект надлежащим образом, общественность обеих стран одобрит такой вариант урегулирования. В частности, бесспорным преимуществом является инициатива проведения референдума в НКР, против чего пока не приведено каких-либо убедительных доводов. Необходимо учитывать и то, что возвращение беженцев должно быть добровольным. Кроме того, районы, из которых уйдут силы Карабаха, после чего там разместятся международные разделительные силы, должны быть демилитаризованы. Много спекуляций вызывает вопрос о миротворцах. Однако без международных миротворческих, а по сути – разделительных сил никакое урегулирование не будет иметь обозримого будущего. Если мы говорим: «Мы против размещения разделительных сил», то это означает, что мы вообще против урегулирования конфликта.