– Проправительственные и оппозиционные депутаты НС примут в штыки Ваше предложение о снятии из закона-регламента НС обязательной трансляции парламентских передач. Кроме того, что Вы обещали уговорить НС, что это предложение не продиктовано президентским аппаратом, а было решено с Союзом европейских вещателей, что еще собираетесь делать для предотвращения волны протеста?
– По моему это исходит также из Конституции Армении, закона РА «О радио и телевидении» и европейских стандартов свободы прессы, и европейских принципов конституционных свобод. Не надо связывать это только с Европейским союзом вещателей. Это, в конце концов, профессиональная структура, а не политическая. Я даже удивился на подобную реакцию на мое предложение, потому что я ведь не предлагал снять эти передачи. Просто предлагал исключить из закона этот пункт, и то, к чему привыкли депутаты, превратить в договор между НС и ОТРК. Т. е., фактически, ничего не изменится. Даже в имеющей репутацию самой недемократичной европейской страны Беларуси нет закона, предусматривающего передачу какого-либо ведомственного органа по общественному телевидению. Мое предложение иногда связывают также с моим другим, абсолютно не связанным с этим заявлением о том, что передачи НС имеют низкий рейтинг. Да, это действительно так, но причиной моего предложения является не это, если даже у этих передач был высокий рейтинг, я бы вновь выступил с этим предложением. К примеру, у правительственной передачи «Почерк» рейтинг ниже, чем у программы НС, но подобного вопроса нет, потому что мы транслируем согласно договоренности, достигнутой между нами и правительственным апаратом, считая, что народ должен знать, что делает и чем занимается правительсво.
– Разве закрепление законом не является договоренностью?
– Проблема не в этом. Независимо от того, ты Общественное телевидение, газета или радио, необходимо иметь редакционную свободу. Т. е., ни один закон, указ, акт или решение правительства не может принудить СМИ, будь оно общественное или частное, какую-либо передачу, тем более в назначенный ими час и в назначенном ими месте. Вот в чем вопрос. Я не настолько наивен, чтобы сказать, что свободе слова в Армении мешает только этот закон. Просто это, по-моему, единственный закон, которым зафиксирована, так сказать, несвобода слова. В остальных случаях мы имеем незафиксированные законом проблемы, с которыми сталкивается и Общественное телевидение. Часто даже звучала справедливая критика не только от местных, но и международных наблюдателей и организаций в связи со свободой прессы и обеспечением равных условий в предвыборном этапе. Все это было и остается актуальным, просто сейчас я предлагаю не вписывать в закон несколько норм, которые противоречат европейским стандартам редакционной свободы, Конституции РА. Это, конечно, может послужить поводом, чтобы Общественное телевидение вступило в Европейский союз вещателей, но даже если мы не станем членами этой организации, все равно, положения этого закона антиконституционны.
– Тем не менее оппозиция считает, что подобное предложение перед выборами является новой возможностью цензуры, и в случае принятия этого предложения они будут лишены этих трех минут, предоставляемых им «Հ1».
– Чем же это цензура? Против моего предложения оппозиция высказывалась меньше, чем правящие партии. Это проблема не оппозиции, а сил НС. Но я предлагаю снять не передачи, а закон о них, и предоставить ту же возможность, может быть на лучших условиях, через договор.
– Но в таком случае, Вы сможете в любой момент отказаться от договора?
– От закрепленных договором условий никогда не сможешь отказаться, это тоже является нормированным актом, утверждаемым в разных учреждениях.
– Значит, Вы за принуждение по договору?
– СМИ нельзя принуждать силой. Общественное телевидение должно само выразить желание и утвердить договором, что да, ОТРК хочет, чтобы народ ознакомился с мнениями групп и фракций НС, заявлениями и работой НС, и просит, чтобы Народное Собрание предоставило Общественному телевидению такую возможность. Если, скажем, завтра будут проходить открытые слушания по вопросу НКР, «Հ1» будет сам заинтересован и сам попросит транслировать все заседание. Из зафиксированных по закону международных структур антидемократических норм осталась лишь эта, остальные исходят из наших внутренних вопросов, нестановления гражданского общества.
– Не думаете ли Вы, что если бы Общественное телевидение придерживалось принципа обепечния равных условий для политических сил, то не было бы хотя бы недовольства проправитевльственных партий, которые боятся, что в последствии Общественный телеканал обойдется с ними так же, как обходится с оппозицией, о которой если и упоминает, то исключительно с иронией.
– Это тоже пропблема, касающаяся положения свободы прессы в Армении. Но мое сказанное не противоречит Вашему сказанному, если есть одна проблема, не значит, что нет других.
– Если бы не это недоверие, как Вы думаете, проправительственные силы отнеслись к Вашему предложению так же?
– Какая для НС разница, какой это нормативный акт. Если транслируется, значит транслируется, если нет, значит нет. Если думать по этому принципу, в конце концов, коалиция могла бы в любое время решить, что ей не нужно, чтобы оппозиция говорила 6 минут, или выступала с заявлениями, и не принимая во внимание мнения Общественного телевидения или оппозиции, за несколько месяцев перед выборами поменять закон. Кто бы смог этому противодействовать? Начнем с того, что я не говорю, будто в Армении только эта проблема и существует, других, связанных со свободой прессы проблем нет. Я говорю, что менять закон, не значит менять существующее де факто определенное положение. Просто переходим на другой нормативный акт. Повторяю, я не намерен обострять этот вопрос, или что-то еще. Просто этот вопрос должен быть решен, потому что он мешает не только мне, как председателю СОТРК, но представляет Армению не в лучшем свете. Если можно решить этот вопрос так, чтобы никто не пострадал, в данном случае НС, то не понимаю, зачем эти недовольства. Если их проблема в том, чтобы они появлялись в эфире так же, как до сих пор – пожалуйста. Сперва можно заключить договор, потом вернуться к закону, чтобы не возникло вопроса о взаимном доверии. И независимо от того, поменяет ли НС закон, или нет, мы будем руководствоваться законом. Если поменяет, будем руководствоваться измененным вариантом. Если же нет, этот вопрос всегда будет висеть не только над Общественным телевидением, но и над РА. Сегодня или завтра, все равно, эта проблема решится, даже если это будет не при мне или теперешнем НС.
– Арташес Гегамян уверен, что это предложение делается именно в предвыборном периоде, чтобы оппозиции была лишена минут в эфире. Что скажете на это?
– Если это связывают конкретно с моей персоной, или это с каким-то моим шагом или действием президента, то должен сказать, что ни я, ни президент в предстоящх выборах НС не намерены участвовать. Так что, если у кого и есть проблемы, то это точно не я. Я не намерен участвовать в выборах в каких бы то ни было мажоритарных или партийных списках, и у меня нет желания вставать рядом с какой-либо из имеющихся сил. Это заявление, думаю, неправильно адресовано.
– Вас нет ни в одном списке, но неужели Вы не отдаете предпочтения какой-то одной политической силе?
– Нет, не отдаю. Нет такой партии, которую я бы предпочел другим. Даже не знаю, в пользу кого я проголосую, если завтра будут выборы НС. Возможно, совсем не буду участвовать в голосовании.
– Почему?
– Это мое гражданское право.
– Хотите сказать, после Роберта Кочаряна, Вы не видите другой политической силы?
– Нет, Роберт Кочарян и прежде не принимал участие в выборах НС. Дело в том, что я и в предыдущие выборы НС придерживался нейтральной позиции. Пожалуй, был немного не нейтральным во время выборов 1999 г. В остальных случаях у меня не было предпочтений, которые позволили бы создать преимущество для какой-то силы. Тем более, что, как видите, все политические силы против этой моей инициативы. Так что, если хотя бы одна сторона была за, вы могли бы сомневаться, что я все делаю именно для нее.
– Ни одна из партий не предлагала Вам войти в их превыборные списки?
– Нет, и не думаю, что предложат. Если даже у кого из политических сил есть такое желание, то долже заранее сказать – не предлагайте, потому что я не собираюсь вступать в какой-либо список.
– Общественное телевидение часто обвиняют в распространении необъективной информации за счет налогоплательщиков. В дальнейшем эти обвинения приобретут новый размах. Возможно ли, чтобы Вы пересмотрели Ваше эфирное отношение к оппозиции?
– Во время моего пребывания в должности 2 раза состоялись выборы, и прошел один референдум В ходе референдума не было серьезного мониторинга со стороны международных наблюдателей, результаты же местного мониторинга неплохие. После президентских выборов, да, мы подверглись довольно строгой критике, но это тоже в сравнении. А во время выборов НС мы удостоилиь очень высокой оценки, было зафиксировано, что мы смогли удержать баланс. Общественное телевидение имеет еще одно обязательство. То, что Общественный телеканал по всем критериям остается первым на нашем рынке и имеет значительное преимущество, доказывает, что деньги налогоплательщиков не платятся зря. Из всех бывших стран СССР, кроме РФ, только Армения занимает первую позицию. Конечно, много чего надо сделать, но через год мы можем уже сказать, что мы – обычная хорошая европейская телекомпания.
– Налогоплательщики не имеют права принудить Общественное телевидение объективно освещать любое мерориятие, любой визит оппозиции?
– Конечно имеют, я просто не вижу механизма принуждения. Если во время выборов международные наблюдатели зафиксируют, что мы выполнили свои обязательства, значит, принуждение и контроль налогоплательщиков оправданы. Второе, из информационных передач, самый большой рейтинг набирают программы «Հ1» и общественного радио. Это тоже показатель. Кроме того, если, как говорят, нам не доверяют, то почему нас смотрят?
– Арташес Гегамян, обратившись к Вам в ходе своей конференции, сказал, что Вы довольно осмотрительный человек, и очень хорошо чувствуете когда намечается смена власти, чтобы пересмотреть Вашу политическую ориентацию. По его убеждению, сейчас именно такой момент, почему Вы не переходите на сторону оппозиции, которой, как выразился А. Гегамян, Вы бы этим очень «угодили».
– Во-первых я никогда не связываю свои политические взгляды со сменой власти, и независимо от того, будет смена власти или нет (а смена власти, так или иначе, будет в 2008 г.), я не принадлежу к числу людей, которые движутся, исходя из политической конъюнктуры. Я свою должность не считаю политической, но все равно, если кому-то кажется, что я в последствии окажусь в команде, которая будет не моей сегодняшней, то должен их разочаровать. Этого не будет. Во времена коммунистов я не стал коммунистом. А если имеют в виду то, что я работал с первым президентом, то должны учитывать, что отделенная от первого президента команда сначала была одной, просто разделилась на две части, и я остался в другой половине. Команду я не менял.
– Вы считаете, что сегодняшние и предыдущие власти являются одной командой?
– Нет, был первый президент, был премьер-министр того времени… Часть осталась с первым президентом в одной половине, я остался в другой. Это было обычным политическим процессом. Но должен сказать господину Гегамяну, что ни в то время, ни сейчас, я не менял команды и не смотрел откуда ветер дует, чтобы перейти на эту сторону. Я никогда не был флюгером, и не намерен стать таковым сейчас. А что касается того, кого мне слушаться, а кого нет, то в этом смысле могу его успокоить, руководство ОТРК, кроме меня и совета, не подчиняется какому-либо другому офису или зданию и не получает оттуда инструкций. Так что, все ясно, и господин Гегамян об этом знает, и нет нужды связывать надежды с моей будущей карьерой. С 1990 г. я занимаю разные должности и не намерен продолжать это бесконечно. Команду, в которой я сегодня есть, не поменяю никогда. Это точно. А в Армении не будет смены власти раньше, чем в 2008 г.
– Если этих властей не будет, Вы останетесь без дела?
– Остаться без дела, не значит занимать какой-то пост, есть много других дел, которыми можно заняться. Я долгое время занимал разные должности, но это не значит, что на протяжении всей моей жизни буду оставаться должностным лицом. Кроме того, срок моего пребывания в должности истечет в январе 2007 г., и значит, до следующих парламентских и президентских выборов. Так что, в этом вопросе тоже господину Гегамяну не повезло.