Никто не удивился, когда прошедшие 10-11-го февраля во Франции переговоры прошли безрезультатно. Думаю, ни у кого нет иллюзий относительно того, что в дальнейшем переговоры, если конечно таковые состоятся, будут иметь какой-либо результат. Оптимизм сопредседателей был обусловлен целесообразностью “подходящее время”, других предпосылок не было.
Сопредседатели, руководствуясь принципом “самая пора”, пытались добиться встречи глав двух стран, наивно полагая, что в этом году они не найдут серьезных причин для откладывания вопроса. Что должны были сказать главы двух конфликтующих государств, какую причину должны были привести, чтобы ловко уклониться, если в обеих странах в этом году нет веских олитических мероприятий, которые могли бы быть причиной смены власти, и, почему бы и нет, политической системы.
Должно быть сопредседатели плохо исследовали выбранное время, и не рассчитали, что инициированные ими в начале февраля переговоры, оставшись незаконченными, могли столкнуться с рядом памятных дат, которые, при удобном случае, не отказываются отмечать ни вАрмении, ни в Азербайджане. Не хочу упоминать о том факте, что 11-е февраля Рамбуйе выпадает за два дня 13-го февраля Степанакерта, и что 18 лет назад именно в этот день началось карабахское движение. Не хочу упоминать и о том, что 11-е февраля Рамбуйе отделяет девять дней от 20-го февраля Еревана, когда 18 лет назад именно в этот день Армения присоединилась к карабахскому движению. Это, несомненно, важные даты и для армян, и для азербайджанцев, но не хочу упоминать об этих памятных датах лишь по той причине, что немного позже них идут более важные дни, носящие переплетенные черты трагедии и героизма.
О том, что политический дуэт Кочарян-Алиев не имеет морально-психологической возможности, а не желания, решить карабахский вопрос, знает каждый школьник, и об этом не стоит говорить, особенно учитывая, что в прошлых статьях я уже затрагивал эту проблему. Но настолько ли они честны, чтобы признать свое бессилие? Конечно же нет.
Чтобы добраться до вершины власти, они пообещали своим народам соответсвенно “вернуть” и “не дать”, оба не будучи уверенными, что их обещания реальны. И так как опорой власти обоих являются эти обещание, и так как международная общественность от обоих требует уступок, им не остается ничего, как откладывать. Наверно, понимая все это американский сопредседатель Стивен Манн сказал, что карабахский конфликт может разрешиться сейчас или через сто лет. Стивен Манн является опытным дипломатом, и он, несомненно, должен был знать, что у владык, бросивших якорь на карабахских обещаниях, есть большой, необыкновенно большой ресурс, который они могут использовать, введя собственные народы в недоразумение до степени одурачивания.
В этом смысле я считаю недостатком недальновидный выбор времени международных депутатов. Если бы переговоры Рамбуйе были назначены на 10-11 марта, вместо февраля, думаю, в обеих конфликтующих республиках не началась бы та пропагандистская истерия, которую одним словом можно охарактеризовать как ксенофобию.
После февральской имитации глава Азербайджана, безусловно, должен был дать какой-либо общественной организации прямой или косвенный указ о признании Рамиля Сафарова, который 18-го февраля два года назад топором убил армянского офицера Гургена Маргаряна, человеком года. И это должно было послужить началом посвященных памяти трагедии Ходжалу торжественных мероприятий.
Армянская сторона, в свою очередь, вместо того, чтобы отмечать день освобождения Степанакерта от огневых точек Ходжалу, должна была придать большую торжественность сумгаитской трагедии. Армянская политическая элита, собрав на площади многотысячную толпу учеников и студентов (безусловно за счет освобождения их от уроков), должна была забыть, что отцы и старшие братья собравшихся выиграли карабахскую войну, что адресаты выступлений дуче – те же собравшиеся и их семьи, даже если не участвовали в войнем, то на своей шкуре почувствовали мрак, холод и голод тех лет.
В какой-то мере я понимаю и поведение азербайджанцев. Руководителям Азербайджана нечего дать многочисленным беженцам и народу с оскорбленным достоинством, кроме заявлений об увеличении военных расходов и угроз войны. Они должны показать, что параллельно удержанию власти и умножению своего имущества и состояния, они являются патриотами и любят свой народ. Их обещание о возвращении, да простится мне мое сказанное, даже в некоторой степени гуманно.
Я не понимаю поведение армян, которые вместо того, чтобы после военной обеды стремиться к политическим достижениям, хотят вернуть 1988 г., когда единственной движущей силой нашего народа были самосознание жертвы геноцида и чувство мести. Я не понимаю, как можно обещать войну поколениям победивших на войне.
Пессимисты чуют от всего этого запах войны. Я не пессимист и не верю в возобновление войны, но и не оптимист, так как впереди у нас другие памятные даты, в памяти много других случаев и событий, которые делают ресурс откладывания для глав двух государств неиссякаемым.