Волна оптимизма относительно близкого окончательного урегулирования Карабахской проблемы в последнее время, кажется, постепенно сходит на нет. И если совсем недавно утверждали, что в 2006-м году можно все же достичь решения, то сегодня уже больше говорится о некоем «окне» или «возможности зафиксировать прорыв». Этим вопросам посвящено наше интервью с бывшим пресс-секретарем первого президента РА, аналитиком Международной кризисной группы (МКГ), политологом Левоном Зурабяном.
– Лично я не разделяю оптимизма, выражаемого международными структурами и сторонами переговоров, – отмечает Л. Зурабян. – Думаю, что до тех пор, пока формат переговоров не будет приведен в соответствие со структурой конфликта, то есть до тех пор, пока НКР не станет стороной переговоров, трудно ждать какого-либо результата. Кроме того, проблема сама по себе очень сложна, а решение ее со временем становится труднее. Одно дело было решить ее в 1994-м, и другое – в 1997-м, и совершенно другое – сейчас. И, честно говоря, тут существует и проблема лидеров. Чтобы пойти на такие тяжелейшие компромиссы, лидеры, возглавляющие стороны переговоров, должны быть государственными деятелями очень большого масштаба. Должны быть фигурами, равными, скажем, Шарлю де Голлю, Рабину.
– Чего вы ждете от предстоящей 10-го февраля встречи Кочарян-Алиев в Париже? Насколько вероятным считаете вы подписание в ходе этой встречи документа об урегулировании?
– Не думаю, что будет подписан документ. Говорится лишь об одностраничном документе, который должен стать ориентиром дляы дальнейших переговоров. Вполне понятно, что такие документы не подписываются, а согласуются. И если стороны сумеют согласовать такой документ, то это уже будет большой прогресс. Но это все же не договор о мире.
– А возможно ли подписание в конце года какого-либо документа под давлением Запада?
– Давление тоже должно иметь какое-то обоснование. И Запад, и другие страны, осуществляющие миротворческую миссию, много раз убеждались, что давление очень часто может дать обратный результат и еще более усугубить конфликт. Посмотрите, например, что случилось после кемп-дэвидских соглашений Арафата и барака. Так что если посредники действительно желают мира, то я не думаю, что они пойдут на очень грубое давление.
– Многие считают, что сегодня на стол переговоров положены те принципы, о которых говорили в своих заявлениях и докладах МКГ, Jane’s group и другие авторитетные международные организации. И что все это обнародуется для того, чтобы прощупать общественное мнение.
– Я не разделяю этой точки зрения. Если существует реальный политический процесс, а посредники воодушевленно говорят о развязке, то естественно, что возрастает и интерес общественных организаций. И они пытаются способствовать этому процессу, в том числе и своим собственным анализом и организацией диалога между общественностью сторон конфликта. Но я категорически не согласен с точкой зрения, будто они являются рупорами сверхдержав и пытаются навязать обществу какие-то мнения. Они просто пытаются в рамках своих возможностей разработать формы решения проблем, и, может быть, даже подсказать их тем, кто на деле принимает решения.
– Доклады МКГ однозначно были отвергнуты и НКР, и РА, которые назвали их неблагоприятными для армян. Чем вы можете объяснить такую оценку?
– Все время говорят – «неблагоприятные для армян». А о «неблагоприятных для азербайджанцев» вы слышали? И этой естественно. А вообще-то ни одна программа мира не может быть идеальной приемлемой для всех сторон, поскольку должна базироваться на неизбежных компромиссах. Естественно, что недостатки имеются и у программы МКН. Я же считают, что самое важное в другом. В том, что на возникшем в последние годы неблагоприятном дипломатическом фоне – когда фактор Карабаха оказался забыт, а речь начала идти только об оккупации Арменией азербайджанских территорий, – доклады МКГ напомнили международному сообществу истинную суть конфликта и запустили в оборот первые авторитетные международные документы, легитимирующие, в сущности, независимость НКР. Самым важным предложением МКГ является этот пункт, который предусматривает механизмы достижения независимости НКР.
– А возможна ли эта независимость?
– Нет – в условиях сегодняшней политики. Но в будущем – почему бы и нет? Сегодня единственно возможным является отложенный статус, который позволяет Карабаху сохранять свою независимость от Азербайджана, получить международно признанный переходный статус (кстати, также четко в программе МКГ) и уже в мирных условиях бороться за полноценную независимость.
– Нынешние власти, отвергнув предложенный первым президентом РА Левоном Тер-Петросяном поэтапный вариант, вынуждены вернуться к нему…
– Если рассмотреть вопрос с формальной точки зрения, то вновь обсуждается поэтапный вариант, поскольку пакетный вариант предполагает решение, которым сразу и однозначно определяется статус НКР. Но пакетный вариант сегодня не рассматривается.
– Если процесс урегулирования будет продолжаться и далее, то насколько вероятным вы считаете возобновление войны?
– Есть очень простые расчеты, показывающие, что военные расходы Азербайджана растут день ото дня. При рациональном использовании этих средств они в течение ряда лет могут обеспечить военное превосходство Азербайджана над НКР и Арменией. Это, естественно, крайне опасно для нас. Очевидно также, что Азербайджан не откажется от своих претензий, поэтому вероятность войны с каждым годом будет становиться все больше. А вот приведет ли это на самом деле к войне, трудно сказать, хотя наиболее вероятен именно такой вариант. В конце концов, исход войны определяется не одним только превосходством в военной технике, и на этом основании не может быть предсказан однозначно. Связывать перспективы с подобными, неопределенными и хрупкими факторами – авантюра.
– Тогда насколько вероятна война с «подачи» сверхдержав? Так, например, много говорится о том, что если в составе миротворческих сил, которые предположительно будут размещены в хоне конфликта, не окажется российских войск, то Россия будет заинтересована в возобновлении войны.
– Не думаю, что вопрос о миротворческих силах является сегодня самым животрепещущим. Разумеется, в своих расчетах сверхдержавы считают это немаловажным, но, в конце концов, переговоры ведь идут о конкретно мирном плане. А для противоборствующих сторон это еще более вторично. Для противоборствующих сторон важно само решение – как с точки зрения статуса НКР, так и в смысле других вопросов. Надо сначала найти решение для самого конфликта, и только потом – относительно состава миротворческих сил, которые явятся всего лишь инструментом для обеспечения выполнения условий мирного договора.
– В качестве оправдания совершенного в РА в 1998-м году переворота приводилась проблема НКР. Если сегодняшние власти пойдут на решение при более худших условиях, чем те, на которые могли прежние в 1997-м, то что предпримут эти последние?
– Я могу высказать только личную точку зрения. Решение должно быть принято на основе прежде всего политического расчета и вытекать из высших интересов нации. Я не думаю, что при существенно более худших условиях «бывшие» поддержат нынешних, однако если решения окажутся более или менее соответствующими принятым ранее принципам, то, я считаю, следует избавиться от политических спекуляций и помочь мирному процессу.
– Если проблема НКР все же получит разрешение, то, как, по-вашему, это отразится на внутриполитических процессах в Армении?
– Самым бурным образом. Я не хочу делать прогнозов, то произойдут энергичные перестановки и приведут к созданию в стране новой политической ситуации, разделив народ на сторонников и противников мира. Но сейчас я считаю бессмысленным рассмотрение такой ситуации, поскольку пока не вижу каких-либо серьезных предпосылок для подобного развития событий.